– Вот именно. Ничего. Из-за меня мы так и не сдвинулись с мертвой точки. Так не может продолжаться.
Все верно. Того, кто не может твердо стоять на земле или хотя бы почувствовать её, гораздо легче поймать в ловушку. А мы больше не можем позволить себе смотреть на мир сквозь ржавые прутья.
Выпрямившись, он начинает говорить надсадно, хрипло. Стараясь максимально отстраниться от слов, мол, эти чувства его не касаются, ему не принадлежат. Иначе просто не смог бы.
– Это я потащил тебя в больницу. Из-за меня…. чертовы Дейдара и Хаку – моя вина… я причинил тебе боль тогда, причинил снова, причиняю сейчас, а ты меня прощаешь, как будто ничего страшного не произошло.
– Постой.
– Я сам, своими руками, уничтожаю всё, что мне дорого. Думаю, что поступаю правильно, а в результате делаю еще хуже.
– Саске…
– …не знаю, что мне теперь надо сделать, чтобы хоть что-то… исправить…
– Саске, пожалуйста, – кладу руки ему на шею, затем беру лицо в ладони. – Делать ошибки и поддаваться эмоциям – это нормально!
– Нормально? Но я не хотел драться с тобой тогда! Я хотел поговорить. А пелена упала и всё, не помню, как, когда и из-за чего всё это… в голове помутилось.
Осторожно ослабляю захват, а потом и вовсе убираю ладони с теплых щек. Учиха смотрит настороженно. Слабые отголоски солнечных зайчиков, пляшущих под потолком, оседают на потерянном лице и растрепанных волосах.
Итачи был прав – это самая настоящая глина. Одно мое слово может превратить его в невнятный ком чувств и эмоций, как и вернуть прежнюю форму. Однако, между нами выросла мембрана недоверия – слышим, пониманием, киваем друг другу, а поверить не можем. Или не хотим. Насколько было бы проще, если бы хотя бы один из нас умел бороться с подобными препятствиями…
– Давай-ка вспомним, как было с самого начала: Итачи сам пришел в Синтагму. Ты его туда не звал – это его выбор. И я туда тоже пришел сам. Да, пускай, мне не свезло, но ты здесь играешь не такую уж важную роль. А Сасори? Что поделать, если он был придурком и отказ воспринял в штыки? Ты не предлагал ему покончить жизнь самоубийством, так ведь? Тогда за что ты снова себя коришь?
– Я разрушил твою жизнь.
– Ты ее украсил, дебила кусок. Я не представляю на что она должна быть похожа без тебя.
Приходится снова хорошенько прижать его руку к шраму. Думаю, его можно сделать символом нашей откровенности.
– Можешь проверить. Тело заживает, а я живучий. Чтобы меня убить нужно что-то посерьезнее Розы, яда и твоего кулака. Я уже не знаю, кто со мной – демоны ли, ангелы или единороги, но чтобы меня заполучить, смерти нужно постараться. И, думаю, Итачи тоже ни разу не слабак. А теперь… хочу, чтобы ты запомнил самое главное.