|
| Once upon a time he had believed himself to be a hedonist. | Когда-то он мнил себя гедонистом. |
| But to be a hedonist implies a certain process of reasoning, a deliberate choice of known pleasures, a rejection of known pains. | Но гедонизм не исключает известной доли рассудочности - это сознательный выбор заведомых наслаждений, сознательное уклонение от заведомых страданий. |
| This had been done without reason, against it. | Он же поступал безрассудно, вопреки рассудку. |
| For he knew beforehand-so well, so well-that there was no interest or pleasure to be derived from these wretched affairs. And yet each time the vague itch came upon him he succumbed, involving himself once more in the old stupidity. | Ему заранее было известно - слишком хорошо известно! - что его жалкие романы ничего не принесут, И все же, как только смутный зуд в крови охватывал его, он поддавался ему и - в который раз! - увязал в этих глупейших интрижках. |
| There had been Maggie, his wife's maid, and Edith, the girl on the farm, and Mrs. Pringle, and the waitress in London, and others-there seemed to be dozens of them. | Вспомнить хотя бы Мэгги - горничную его жены, Эдит - девушку с соседней фермы и миссис Прингл, и лондонскую официантку, и других, чуть ли не десятки других. |
| It had all been so stale and boring. | И всякий раз ничего, кроме однообразия и скуки. |
| He knew it would be; he always knew. | Он-то знал заранее, как все сложится, всегда знал. |
| And yet, and yet...Experience doesn't teach. | И все-таки, все-таки... Опыт ничему нас не учит! |
| Poor little Doris! | Бедная, маленькая Дорис! |
| He would write to her kindly, comfortingly, but he wouldn't see her again. | Он ответит ей ласково, постарается утешить, но встречаться они больше не будут. |
| A servant came to tell him that his horse was saddled and waiting. | Вошедший лакей доложил, что лошадь подана и ждет его у подъезда. |
| He mounted and rode off. | Он сел в седло и уехал. |
| That morning the old bailiff was more irritating than usual. | В то утро старик управляющий действовал ему на нервы больше, чем обычно. |
| Five days later Doris and Mr. Hutton were sitting together on the pier at Southend; Doris, in white muslin with pink garnishings, radiated happiness; Mr. Hutton, legs outstretched and chair tilted, had pushed the panama back from his forehead and was trying to feel like a tripper. | Спустя пять дней Дорис и мистер Хаттон сидели на пристани в Саутэнде: Дорис - в легком белом платье с розовой отделкой - так и сияла от счастья, мистер Хаттон, вытянув ноги и сдвинув панаму на затылок, покачивался на стуле и пытался войти в роль эдакого заправского гуляки. |