держу ногу перед собой и использую руки и
здоровую ногу, чтобы поднять себя на каждую
ступеньку. Мои руки горят, ведь я тащу за собой и
мешок. Когда достигаю вершины лестницы, где
должна перенести ногу через колодец. Не существует
способа добраться до пола изящно и без боли. « Твоя
нога уже пострадала». Что ещё может случиться?
Смотрю на перелом: повреждён нерв, повреждены
ткани, я могу истечь кровью до смерти, умереть от
инфекции. « Много чего, Сенна». А потом, закрыв
глаза, перекидываю свою здоровую ногу на пол,
мешок болтается у меня на груди. Я встаю на
секунду, дрожу и хочу
умереть. « Ещё несколько
ступенек, ещё лестница, и я буду там. Во-первых,
консервный нож. Не так страшно», — говорю себе.
— « Кость торчит из твоей ноги. Это не может
убить тебя». Но это возможно. Кто знает, какую
инфекцию я могу подхватить после этого? Моя
зажигательная речь не приносит утешение. Если
Айзек умрёт, его смерть меня убьёт. Моя нога мешает
добраться до Айзека. « Не обращай внимания на ногу.
Спасай Айзека».
Легче сидеть на лестнице и поднимать себя
назад, выпятив больную ногу прямо, в то время как я
использую руки и другую ногу, чтобы поднять себя.
Выбрасываю мешок вперёд. Чувствую каждый удар,
каждое движение. Боль настолько сильна, что я уже
не кричу. Я максимально сконцентрирована, чтобы
не упасть в обморок. Потею. Чувствую, как реки пота
стекают по лицу и задней части шеи. Я использую
перила, чтобы поднять себя на верхнюю ступеньку, а
затем прыгаю к лестнице. Это будет самая трудная
часть. В отличие от лестницы в колодце, эта
расположена прямо перпендикулярно. Нет ничего,
чтобы опереться, перекладины узкие и скользкие. Я
рыдаю, прижавшись лицом к стене. Затем беру себя в
руки и взбираюсь на свой Эверест.
Я раскладываю дрова. Зажигаю их. Сначала
только од но полено, потом добавляю второе. Кладу
голову Айзека себе на колени и глажу грудь. Я
провела так много исследований, как писатель; знаю,
что когда кто -то переохлаждается, необходимо
сосредоточиться на создании тепла в груди, голове и
шее.
Растирание
конечностей
будет
толкать
холодную кровь обратно к сердцу, л ёгким и мозгу,
что сделает только хуже. Я знаю, что должна дать
ему тепло своего тела, но не могу снять с себя штаны,
и даже если бы могла, то не знала бы, как и где
расположить своё тело с торчащей костью. Ощущаю
столько вины. Так много. Айзек был прав. Я знала,