справедливо, так как мы оба в одной лодке.
— Ты видел картину, которая висит рядом с
дверью? — мужчина кивает. Конечно. Как он мог
пропустить? На стенах этого дома висят семь
репродукций. Когда вы проводите шесть недель
где-то
взаперти, то проводите много времени,
рассматривая произведения искусства на стенах.
— Это картина Ф. Кэли ( Прим. ред.: Фредерик Кейли
Робинсон (англ.
Frederick Cayley Robinson)1862
-1927
, британский художник
, представитель символизма
и викторианской сказочной живописи
). Это должны быть Адам и Ева, когда они
обнаружили, что должны покинуть Эдем.
Айзек качает головой.
— Я думал, что это просто два очень депрессивных
человека на пляже.
Я улыбаюсь.
— Мы как первые люди, — произношу я.
— Адам и Ева? — он уже полон неверия, что я
даже не хочу рассказывать ему остальное. Пожимаю
плечами.
— Конечно.
— Продолжай, — говорит он.
— Бог поселил их в райском саду и сказал не
есть запретный плод, помнишь?
Теперь настала очередь Айзека пожимать
плечами.
— Да, полагаю. Воскресная школа, базовые
знания.
— После того, как они были искушены и съели
плод, то остались сами по себе, изгнаны из божьего
места, которое он создал для них, лишены его
защиты. — Когда Айзек ничего не говорит, я
продолжаю: — Они покидают абсолютный рай и
теперь
должны заботиться о себе: охотиться,
возделывать землю, познать холод, смерть и роды.
Когда последнее слово покидает мой рот, я
краснею. Было глупо с моей стороны упоминать
роды, учитывая Дафни и их ещё не родившегося
ребенка. Но Айзека это не останавливает.
— Так ты считаешь, — говорит он, сдвинув
брови вместе, — что пока мы остаёмся здесь — в
месте, которое наш похититель обустроил для нас —
мы будем в безопасности, и он будет поддерживать
тепло и пополнять запасы еды?
— Это просто моё предположение, Айзек. Я не
знаю.
— Что за запретный плод?
Я стучу пальцем по столу.
— Клавиатура, может быть...
— Это маразм, — отвечает он. — И если одна
картина означает так много, что ещё здесь скрыто?
Я не хочу думать об этом.
— Сегодня вечером я приготовлю ужин, —
произношу в ответ.
Я смотрю в окно, пока чищу картошку над
раковиной.
Потом
смотрю
вниз
на
кожуру,
сваленную в противную кучу. Мы должны это съесть.
Скоро мы, вероятно, будем голодать, мечтая о
кусочке картофельной кожуры. Я сгребаю кожурки и
держу их в ладони, не уверенная, что с ними делать.
Я посчитала картофель, прежде чем выбрать из них
четыре самых маленьких, из пятидесяти фунтового