— Все в порядке. — Тимофей затянулся дымом самокрутки, сказал после короткой паузы: — Очень благодарен вам, Андрей Дмитриевич. В долгу перед вами.
— Пустяки. Все мы в долгу друг у друга.
— Если бы так, — засомневался Макар.
— Больше болтают, а как дело — в кусты.
— Двуличных хоть отбавляй.
— Это верно, — подтвердил Андрей. — Насмотрелся я на таких в городе. И чем выше начальство, тем больше лжи и несправедливости. Раз к губернатору попал, с делегацией.
— Вон как!
— Это когда митинг полиция разогнала и знамя красное отобрали. Царь манифест о свободе издал, а они погром учинили. Ну и пошла делегация к губернатору.
— Допустили?
— Струхнул, стало быть. Ну и што?
— Принял. Извинился, мол, не знал я, что полиция нарушает закон… Велел и знамя вернуть.
— Во, сука, — не сдержался Илья. — Не знал он, как же! Давить таких гнидов надо.
— Надо, да силенок пока не хватает, рабочий класс в помощи нуждается. — Это Андрей. Он ждал вот такого случая, чтоб поговорить с мужиками откровенно. — Расправляются с нашим братом жестоко. В Москве, когда подавили восстание, что там творилось! — Андрей вытащил из бокового кармана пожелтевший листок бумаги. — Хотите прочту? Это листовка Астраханского союза РСДРП.
— Кого-кого?
— Есть такая рабочая партия, Российская социал-демократическая. Она и возглавляет всю борьбу.
— Читай.
Андрей подвинул ближе лампу и начал:
— «Товарищи рабочие! Смотрите! Новое кровавое преступление! Самодержавное правительство, защищая свою шкуру, прибегает к мерам, к каким еще не прибегало ни одно правительство ни в одном государстве. Когда рабочие пошли за свою свободу, за свою жизнь, когда рабочие вышли на баррикады ради спасения своей Родины, самодержавное правительство решило защищать интересы кучки эксплуататоров и расстреляло из пулеметов, сожгло в зданиях 32 тысячи рабочих…»
— Эх! — простонал Макар. — Столько людей…
— В рай собираются, а заживо в ад лезут.
— Он — дурак, да? — ужаснулся Кумар.
— Дай-ка, — Макар взял листовку у Андрея, повертел ее в руках. — Отпечатано, верно, стало быть, а?
— Дело не в том, — спокойно ответил Андрей. — Напечатать можно и заведомую ложь. Факты достоверны тут.
— Кто это неправду печатает? — не поверил Макар.
— Вот Кумар сейчас сказал, что царь дурак. А самому царю или хотя бы полицейскому он смог бы прямо в глаза…
— Ты что, тогда — турма, — испугался Кумар.
— Точно — тюрьма! А в царском манифесте сказано о свободе слова и прочих свободах. Выходит — ложь. А напечатали! Так-то вот, Макар.
Мужики подавленно молчали, каждый по-своему переживал услышанное.
6