| Экипаж въехал во вторые ворота и, поднявшись по склону, приближался к дому. Был полдень, и солнце заливало окна и серые стены западного крыла здания. |
| The dogs were there, waiting to greet me, and poor Seecombe, wearing a crepe band on his arm like the rest of the servants, broke down when I wrung him by the hand. | Собакам не терпелось броситься мне навстречу. Старик Сиком, с траурной повязкой на рукаве, как у всех слуг, не выдержал и, чуть не плача, заговорил, когда я сжал его руку: |
| "It's been so long, Mr. Philip," he said, "so very long. | - И долго же вас не было, мистер Филипп, ох и долго же! |
| And how were we to know that you might not take the fever too, like Mr. Ashley?" | А нам каково? Почем знать, не заболели ли и вы лихорадкой, как мистер Эшли! |
| He waited upon me while I dined, solicitous, anxious for my welfare, and I was thankful that he did not press me with questions about my journey or about his master's illness and death, but was full of the effect upon himself and the household; how the bells had tolled for a whole day, how the vicar had spoken, how wreaths had been brought in offering. | Сиком прислуживал мне за обедом, заботливый, внимательный, стараясь предупредить мои малейшие желания, и я был благодарен ему за то, что он не пристает ко мне с расспросами о моем путешествии, о болезни и смерти хозяина, а сам рассказывает, какое впечатление произвела смерть Эмброза на него и на всех домашних: как весь день звонили колокола, что говорил в церкви викарий, как в знак соболезнования приносили венки. |
| And all his words were punctuated with a new formality of address. | Его рассказ перемежался новым, почтительно-официальным обращением ко мне. |
| I was "Mr." Philip. No longer "Master" Philip. | "Мастера Филиппа" сменил "мистер Филипп". |
| I had noticed the same with the coachman and the groom. | Я успел заметить такую же перемену в обращении ко мне кучера и грума. |
| It was unexpected, yet strangely warming to the heart. | Она была неожиданной и тем не менее странно согревала сердце. |
| When I had dined I went up to my room and looked about me, and then down into the library, and so out into the grounds, and I was filled with a queer feeling of happiness that I had not thought ever to possess with Ambrose dead; for when I left Florence I had reached the lowest ebb of loneliness, and hoped for nothing. | Пообедав, я поднялся к себе в комнату, окинул ее взглядом, затем спустился в библиотеку и вышел из дома. Меня переполняло давно забытое ощущение счастья, которого, как я думал, после смерти Эмброза мне уже не испытать, - я уезжал из Флоренции ввергнутый в бездну одиночества и ни на что не надеялся. |