Дознание милиционерам не удалось: Нефед молчал, только пугливо озирался.
— За что вы его били? — спросил мужиков Семен.
— В шутку это, — сказал Ведеркин. — Для забавы.
— Для веселья, — подтвердил Нефед распухшими, толстыми губами. — Баловство такое...
— Хорошо баловство, — рассердился пожилой милиционер, — опоздай мы маленько, и дошучивать тебе на том свете.
Милиционеры были из Воскресенского, за ними съездил Семен: ревком постановил произвести обыск у попа, проверить подвал под колокольней.
— Чтоб боле без баловства, — наказал милиционер. — За такие дела не похвалят.
К Амвросию пришли еще засветло. Дверь отворила Антонида. В избу вошли Лукерья, Калашников, Воскобойников, милиционеры. Антонида побледнела, тихо спросила Лукерью:
— Вы, кажется, не в гости к нам пожаловали?
— По делу... — с неловкостью ответила Лукерья. — Отец дома?
Амвросий, когда увидел пришедших, тоже заметно сменился с лица.
— Присаживайтесь, — проговорил он, волнуясь. — С чем явились?
Лукерья посмотрела Амвросию прямо в глаза.
— Мы вам доверяем, отец Амвросий, но тут такое дело... В общем, надо сделать у вас обыск.
— Обыск? — вскрикнула Антонида. — У нас? Ты шутишь, Лукерья?
— Какие там шутки, — устало ответила Лукерья. — Самой противно, без нужды не пришли бы. — Она повернулась к Калашникову. — Начинай, Семен.
Семен встал со стула, подошел к киоту, вынул из-за иконы Николая угодника сложенную вчетверо бумажку, будто наверняка знал, что она там... Развернул: внизу стояла жирная фамилия — генерал-лейтенант Г. Семенов...
— Это, паря, что такое?
— Семеновская прокламация. — По бледному лицу бывшего священника пошли красные пятна. Он понимал, что глупо объяснять, как прокламация попала к нему: кто поверит, что ее оставил вместо проповеди какой-то проезжий архиерей...
Лукерья, Воскобойников, Семен растерянно переглянулись: им стало страшно от того, что тяжелое обвинение так просто подтверждается.
В комнате все молчали. Наконец, милиционер сурово спросил:
— Где остальные прокламации?
— У меня больше нет...
— Больше нет? — с насмешкой переспросил милиционер. — Ладно, сами сыщем. — Голос его звучал недобро. — Вот, что... Отдай ключ от подвала под колокольней.
Лукерья помогла Амвросию встать, он вдруг ослаб. Антонида расширившимися глазами следила, как отец подошел к комоду, открыл верхний ящик, достал большой ржавый ключ... Она отчетливо вспомнила разговор с Василием об этом проклятом ключе... Он сказал, чтобы незаметно положила на место...
Милиционеры переглядывали каждую бумажку, но прокламаций больше не находили.
Амвросий сидел, опустив голову.