Луша встретила ее приветливо, усадила за стол.
— Пошто не заходишь, Антонидушка? Бок о бок живем, только в гости и бегать... Может, за отца своего на меня в обиде? Вишь, какое ужасное дело получилось, целый подвал вооружения. Твоей вины там нету... Ну, ладно об этом. Ты откуда, девонька, с узелочком?
— Да вот... — Антонида вдруг то ли заплакала, то ли засмеялась, спрятала раскрасневшееся лицо. — Да вот... — проговорила она сбивчиво. — От Нефеда, из лавочки... За покупками с мужем ходила. Вот — ребеночку на пеленки. С мужем ходила. Поздравь меня, дорогая...
Луша схватила Антониду за плечи, притянула к себе, попробовала закружить.
— Ой, не тронь! — судорожно хохотнула Антонида. — Нельзя мне. Я теперь важная, семейная женщина. Солидность нужна... Давай, будем по-бабьи чай пить из блюдечка, сахарком похрупывать.
— Я давеча видела, вроде дядя Василий к тебе на квартиру перебирался...
— На квартиру! — все также неестественно рассмеялась Антонида. — На квартиру — хозяином.
— Как это?
— А так: муж он мне, отец нашего ребеночка.
Луша оторопело глядела на Антониду.
— Ты будто не рада за меня, Лушенька?
— Тебе с ним жить, — собралась, наконец, с духом Луша. — Был бы тебе хорош. Я вышла за Диму, тоже кое-кто осуждал: как, мол, решилась за нерусского...
— Ну, — невесело улыбнулась Антонида, — мой-то русский. До того православный, не знаю, что и делать: хочет в церкви венчаться. Привезу, говорит, священника и повенчаемся. Лучше бы мне самой поехать с ним в церковь, но боюсь, в таком положении...
— Ты же в комсомол собиралась...
— Наше бабье дело подневольное, — махнула рукой Антонида. — Мужу надо угождать, не перечить.
Луша посмотрела на нее с удивлением.
— Совсем деревенская стала, да? — спросила Антонида. — Никакой учености не осталось. Даже говорю не так, как прежде, правда?
— Правда, — сухо согласилась Луша. — И думаешь теперь иначе. — Она взглянула Антониде в глаза. — И живешь не так как хотела.
Антонида встала.
— Я пойду...
— Что ж... Иди. До свиданья.
Фрося встретила на улице Петра Поломошина, они пошли рядом.
— Смотри, Фрося, день-то какой... Хорошо, правда? Пойдем на берег, посидим.
У Петра было какое-то особенное настроение, Фрося это сразу заметила.
Когда-то она ходила на берег с другим Петей... Фрося была девчонкой, он тоже подростком. Брали друг друга за руки, спускались по крутому берегу к самой воде, кидали в озеро плоские, теплые камешки, смеялись. Один раз он поцеловал ее. Давно это было, ушло навсегда, никогда не вернется. Даже в памяти стало теперь неясно, как далекий сон...