Отвернулась я от него. Вспомнила, как отец в сердцах говорил: «Послали же боги мне такое наказание! И что тебя ушедшая не заберет? Ох, сбуду тебя, Вёлька, со двора! За первого встречного отдам и имени не спрошу. Чтоб семью перед соседями не позорила!»
Хоть и родные, а не нужна я им была. На отца лицом не похожа, люди на меня все пальцем тыкали, а родные сестры помехой называли. Нет, верно, что ушла. Им легче станет, а мне... Не была я хорошей, такой, как другие, знать ввек не стану.
- Чего это ты, Вёльма?
- Ничего, - сказала, стирая слезу со щеки грубым рукавом куртки. - От ветра глаза болят.
Ладимир все понял. От него ведь не скроешься. Но виду не подал.
Указал куда-то в сторону от дороги, где темное пятнышко деревьев виднелось.
- Там заночуем.
- Там, так там.
***
Чудеса в решете - дыр много, а выскочить некуда.
(славянская пословица)
Остановились мы, в том самом месте, которое Ладимир указал. Не ошибся ведун - славно тут. И неприметно, и тихо, и от дороги далеко, да и колодец есть. Видать люди издавна тут стоянки устраивали и соорудили, чтоб путникам легче было.
Поснимали мы с наших лошадок сумки, расседлали их, стреножили и на травку, пастись, отпустили. Благо тут вся земля ею покрыта, мягкой да шелковистой.
Ладимир обошел нашу стоянку, что-то про себя бормоча. Потом вдруг на колено опустился, ножом по земле черту провел и с силой его воткнул.
- Чего это ты делаешь? - спросила я, издали за ним наблюдая.
- Это чтоб лихие люди к нам не приблизились.
- А-а-а...- только и протянула я. Кто ж их, колдунов-то, разберет?
Опустившись на колени перед сложенной кучкой хвороста, наскоро собранного мной же, я отчаянно ударяла кресалом о кремень. Искры вспыхивали и мгновенно гасли, будто издеваясь надо мной.
Ладимир недолго наблюдал за моими мучениями, даже не стараясь помочь. А чего ему-то? Вон как ехидно посмеивается. Думает, нашел себе развлечение.
Наконец, я бросила на траву и кресало, и кремень. Отлепила, налипшие на лоб, пряди волос, и поднялась.
- Вот что, - сказала. - Ты бы сам сел, да огонь развел. Мужицкое это дело!
- Да я бы и развел, - осклабился колдун. - Да только ты так старалась, так пыхтела. Я уже и мешать не хотел. Чего доброго и меня бы с трутом спутала.
- Ух, ты, злыдень! - крикнула я. - Вот сам теперь и разводи огонь.
Отошла поодаль, на одеяло свое села да руки на груди важно сложила. Ничего, пусть сам попробует. А то привык баб стравливать, да над ними же насмехаться. Злыдень! Слава богам, чародеи не женятся - одной несчастной девкой меньше будет. Попадется ж ведь кому такое несчастье - век все на свете проклинать будет. И чего в нем, бесстыжем, Чернава только нашла. Вон какие глазища наглые, так и норовит посмеяться над добрым человеком.