очевидно, что он и есть этот самый друг. Помню, как-то мы вместе с ним стояли
возле негатоскопа [4], рассматривая ангиограмму (рентгеновский снимок
кровеносных сосудов мозга) пациента с довольно сложной аневризмой, и он
сказал, чтобы я попросил его более молодого коллегу взять этот случай себе.
– В моем возрасте операции на аневризме плохо влияют на сердце, – заметил он.
Я знал, что незадолго до этого один из старших нейрохирургов в Глазго
клипировал аневризму, после чего слег с инфарктом.
Карьера старшего нейрохирурга, под чьим началом я тогда работал, доблестно
закончилась операцией на крупной доброкачественной опухоли мозга у юной
девушки. Операция прошла успешно, и уже спустя несколько дней – по-прежнему
в больничной сорочке и с гладко выбритой головой – пациентка пришла на
торжество, посвященное его выходу на пенсию, чтобы вручить букет цветов.
Насколько я помню, он умер через несколько месяцев. С тех пор миновало
тридцать четыре года – и вот теперь мою собственную карьеру ожидал
бесславный финал.
* * *
До моего увольнения оставалось две недели, когда мы вместе с Сами, моим
ординатором, рассматривали очередную томограмму мозга.
– Потрясающий случай, мистер Марш! – радостно воскликнул он, но я ничего не
ответил.
Еще совсем недавно я отреагировал бы точно так же, как Сами.
Сложные и опасные операции неизменно привлекали и будоражили меня сильнее
всего, но ближе к закату карьеры мой энтузиазм, особенно в связи с немалым
риском трагичного исхода, существенно поубавился. Мысль о том, что операция
может пойти не так и, уйдя на пенсию, я оставлю после себя еще одного
искалеченного пациента, не на шутку пугала. Кроме того, думалось мне, раз уж я
собираюсь на покой, зачем брать на себя такую ответственность?
Тем не менее один из старших неврологов обратился с этим случаем лично ко
мне, и я просто не мог переложить операцию на плечи кого-нибудь из коллег: я
слишком уважал себя как хирурга, чтобы пойти на нечто подобное.
– Ее следует отделить от всех жизнеспособных тканей, – произнес я, указывая на
снимок.
Опухоль росла у края большого отверстия в основании черепа (оно известно
как foramen magnum [5]), где спинной мозг соединяется со стволом головного
мозга. Повреждение ствола мозга или ответвляющихся от него нервов может
обернуться для пациента катастрофой, в том числе полным нарушением
глотательного и кашлевого рефлексов. Как следствие, жидкость из ротовой
полости может без труда попасть в легкие и вызвать тяжелейшую пневмонию,
которая с высокой вероятностью закончится летательным исходом. Ну, хотя бы