Борьба на разрушенном форту продолжалась до полуночи. Японцы несли большие потери и продвигались осторожно. В этот последний штурм форта они потеряли более тысячи человек.
С падением третьего форта главная линия обороны разорвалась, и противник клином врезался в нашу позицию. Уже на следующий день, утром, японцы начали с него обстреливать тыл укрепления № 3.
Положение обороны стало исключительно тяжелым. Не было сил, чтобы контратакой вышибить еще слабо укрепившихся японцев, и не было крепко сооруженных опорных пунктов на так называемой второй линии обороны.
Вера Алексеевна, узнав о падении третьего форта, встретила мужа, полная тревоги:
— Ну, что? Плохо дело? Садись, пиши телеграмму.
— О чем?
— Об истинном положении вещей. Может быть, они там одумаются.
— Одумаются?.. На этот раз ты, пожалуй, права.
Стессель сел за письменный стол и написал под диктовку жены следующую телеграмму:
«По занятии третьего форта японцы делаются хозяевами всего северо-восточного фронта крепости. Продержимся всего лишь несколько дней; у нас снарядов почти нет. Приму меры не допустить резни на улицах. Цинга очень валит гарнизон, и у меня под ружьем теперь 10 000, и все нездоровые. Генералы Фок и Никитин — истинные герои и помощники».
2
Стессель экстренно созвал Совет Обороны.
Генералы и полковники собирались медленно. Многим из них пришлось явиться из отдаленных пунктов укрепленной линии.
Стессель подошел к Фоку:
— Прочтем вашу записку, Александр Викторович. Право, в ней так много здравых, ясных мыслей и, главное, — Стессель приподнял брови, — отражающих состояние крепости в данный момент.
Фок пошевелил губами. В его глазах забегали огоньки самодовольства.
— Что же! Как угодно вашему высокопревосходительству, — подчеркнуто, с выражением подчиненности, сказал Фок. — Я же все для пользы гарнизона. Впрочем, если можно, то зачтем ее после обмена мнениями.
— И то дело, — лукаво улыбнувшись, сказал Стессель.
Пришли Смирнов, Виррен и Лощинский. Адмиралы поздоровались со Стесселем и Фоком за руку. Комендант только кивнул им головой, хотя он и видел их сегодня впервые.
Полковник четвертой дивизии Савицкий, Грязнов, Дмитриевский и Гандурин сгруппировались около Фока.
Стессель открыл заседание:
— Нам нужно, господа, уточнить создавшееся за последние дни положение, чтобы выработать план дальнейших наших действий.
— По существующим правилам, — начал комендант Артура генерал Смирнов, — в каждой крепости должна быть инструкция, как действовать в том или другом случае гарнизону. Мы предоставлены самим себе. Высочайше утвержденной инструкции у нас нет, а посему мы должны и будем действовать по долгу. То есть мы будем отражать атаки неприятеля до последнего патрона, до последних наших сил. Даже отдаленной мысли о капитуляции я не допускаю! — выкрикнул Смирнов, взглянув в сторону Стесселя, — Честь родины дороже наших жизней. Позорной сдачей мы смажем все, поистине достойные удивления, подвиги русских солдат, матросов и офицеров. У нас есть еще боевые припасы для отражения двух-трех серьезных атак. У нас есть продовольственные возможности на полтора или два месяца.