— Ты нор-рмально?
Эльф кивнул.
— Непривычно.
— Я всегда очень предохранялся, — доверительно сообщил орк. — Я девочек бер-рег. Хотя на самом деле дети — это клево! Вот у эльфийки и двер-рга — могут быть?
Тайтингиль глянул остро, во тьме блеснули белки глаз.
— От тебя не укроется ничто… такое. Ее любимый, ее муж погиб много лет назад. Обычная история для эльфов. Теперь она с Ирриком Вайманном, несколько лет они…
— Встречаются? — подсказал Котяра.
Эльф кивнул.
— Да, и я предпочитал не думать об этом. Эльфийка и дверг. Эльф… и человеческая женщина… Тихо, Кот. Сейчас они придут сюда.
Через несколько ударов сердца из темноты появились тонкий силуэт Ринрин и дверг рядом с нею.
— Что станешь делать? — прямо спросила Ринрин. — Тебе нельзя в бой, а Гленнер говорит, вы уговорились с Мриром выступать на рассвете. — И протянула эльфу лоскут тонкой ткани — вытереть кровь с лица.
— Я немного иной нынче, — выговорил Тайтингиль. — Попытаюсь обратиться к утренним звездам и реке. Мне нужно собрать силы. И добрый сон помог бы, но я согласен с Мриром — времени у нас нет.
— Отряд пойдет за тобой — любым. Но такой, как сейчас, ты падешь, светлейший, — сказал Вайманн. — Я не из тех двергов, которые будут юлить вокруг да около, я называю вещи своими именами. Из боя тебе дорога — в Чертоги Забвения.
— Я отринул Чертоги, — тихо сказал Тайтингиль. — Отдал благодать Альгваринпаэллиру в обмен за помощь.
Дверг сощурил цепкие глаза.
— Тогда ты умрешь, витязь. Думаю, ты понимаешь это.
Котяра уже темпераментно вдохнул и приподнялся, чтобы возразить этим жестоким словам, возр-разить, но…
— Не будет ни Чертогов, ни смерти, — раздался негромкий голос Гленнера.
Покалеченный эльф стоял у косматого ивового куста, держась за ветки; спуститься ниже он не мог, хоть и доковылял от дома до реки — судя по всему, путь дался ему сложно. Орк звонко захлопнул пасть, рыскнул — и подхватил калеку на руки. Перенес, переставил через змеящиеся по плотному песку корни и опустил на бревно возле Тайтингиля.
— Ты легко расстался с Чертогами Забвения, Тайтингиль, светлейший витязь, — тихо, но очень энергично сказал Гленнер, проводив орка взглядом. — Отринул место, где эльфы способны жить вечно, постепенно утрачивая память… Потому что именно память способна совершать волшебство более яркое и доброе, чем иные маги.
Он протянул руку, в которой было зажато что-то небольшое, и все чуть подались вперед, стремясь разглядеть предмет в неровном свете луны.
— Я принес тебе вещь, которая принадлежала тебе… давно. Ты ее любил. Эта вещь с твоей родины.