В тот раз я не стал, как обычно после столкновения с окружающим миром, пить водку, а снял с полки несколько книг. Нашёл в «Круге первом», романе о сталинских временах, главы о том, как Иннокентий попадает в тюремный конвейер: отрезание пуговиц, потрошение ботинок, раздевание-одевание… И есть точная мысль посреди этого нарочито сухого, протокольного описания:
«Думая прежде об аресте, Иннокентий рисовал себе неистовое духовное единоборство с государственным Левиафаном. Он был внутренне напряжён, готов к высокому отстаиванию своей судьбы и своих убеждений. Но он никак не представлял, что это будет так просто и тупо, так неотклонимо».
Помнится, нынешний президент вручал Солженицыну какую-то высокую награду, лично домой к нему приезжал. За что? Ведь это просто и тупо, неотклонимо возрождено до мелочей. Видимо, наградил за то, что книги Солженицына очень ему помогли бороться с врагами. Научили многому.
И я открыл «Воскресение» Толстого. Сцену, где в каторжанском бараке спорят революционеры царских времён и примкнувший к ним Нехлюдов.
«– Мы спорим, что лучше, – злобно жмурясь, сказал он (Крыльцов – Р.С.)… – Спорим, да. А они не спорят, они знают своё дело, им совершенно всё равно, погибнут, не погибнут десятки – сотни людей, да каких людей! Напротив, им именно нужно, чтобы погибли лучшие…
– Всех не уничтожат, – своим бодрым голосом сказал Набатов. – Всё на развод останутся.
– Нет, не останутся, коли мы будем жалеть их, – возвышая голос и не давая перебить себя, сказал Крыльцов. – …Не то мы делаем, нет, не то. Не рассуждать, а всем сплотиться… и уничтожать их. Да.
– Да ведь они тоже люди, – сказал Нехлюдов.
– Нет, это не люди, – те, которые могут делать то, что они делают…»
Эта, десятки раз читаная мной сценка на этот раз подействовала успокаивающе. Я лёг на диван и стал ждать, когда стрелки исторических часов перескочат.
Июнь 2013
Недавно в Интернет-издании «Свободная пресса» появилась статья Захара Прилепина «Десятые» начались в тишине». Статья живая, талантливая, как почти все статьи талантливого Прилепина, но вдобавок она прямо требует с собой поспорить или, как сейчас модно выражаться, себя прокомментировать.
Захар часто пишет подобные требующие публицистические тексты. Вспомним его «Письмо Сталину», вызвавшее целую бурю, или статью на смерть Березовского, в которой автор попросил силы ада не очень сильно мучить Бориса Абрамовича, так как тот не был абсолютным злодеем… Вспоминать можно ещё, но займусь «Десятыми»…».
Провокационно само название. Дескать, второе десятилетие двадцать первого века началось в тишине.