Мэгги поднесла газету ближе к глазам и подстроила гибкую лампу. Единственным погибшим в результате второй перестрелки на Меррит-Паркуэй, в ходе которой было ранено пять человек, был Роберт Дипиетро, пятидесяти семи лет, из Ботсфорда. Дипиетро был отключен от системы жизнеобеспечения после двух дней, проведенных в госпитале Святой Сесилии в Стэмфорде. Мэгги пошатнуло вперед, и она стала искать, за что можно ухватиться. Мир закружился, и огни на встречной полосе, казалось, пронизали ее насквозь. Она поняла, что учащенно дышит, и постаралась успокоиться, подсчитывая каждый вздох. Но ей никуда было не уйти от осознания того, что ее главный садовник и дорогой друг, Боб Дипиетро мертв. Убит! Еще одна статистическая единица в замедленном американском холокосте. Гнев и ужас пробежали по ее телу, как электрический ток. Автомобиль был одной из этих глупых длинных машин, и это все, чем она могла сейчас воспользоваться. Водитель был отделен от пассажирских мест стеклом. Ей крайне необходимо было с кем-то поговорить, и в то же время она боялась показаться лишившейся рассудка. С обеих сторон заднего сиденья стояли телефоны, она потянулась за одним из них и начала нажимать на кнопки, тяжело дыша.
— Да, в чем дело? — глубоким мужским голосом ответил кто-то в трубку.
— Извините, я, должно быть, ошиблась номером.
Она снова набрала номер.
— Ну, чего?
— Это 645–5527?
— Я не знаю, какой здесь номер.
— Ну, а кто вы?
— Деф Трип.
— Что?
— Ди Ти. Большой Ди. Миста Ди. Ну, а ты кто?
— Минуточку, — сказала Мэгги. — Это дом Дарлингов?
— Может быть, — ответил голос. — Уж точно не мое гнездышко.
— О боже!..
Она бросила телефон и проплакала от моста Трогс-Нек до Гринвича. С помощью компьютерных технологий за последние годы удалось поднять обслуживание телефонных компаний до должного уровня. Она попыталась позвонить домой Нине, но там был включен автоответчик. То же было и у Гарольда Хэмиша, и у Хэтти Мойль, и у Эвы Мосли. Она хотела позвонить матери, но, подумав, решила этого не делать. В конце концов, когда чувство отвращения пересилило ее гнев и скорбь, она просто откинулась на сиденье и принялась грызть ногти, глядя в окно на то, как дождь делал светофоры полосатыми и сюрреалистичными, представляя свое летнее существование без Боба. Невозможно…
Тем временем лимузин пробирался по лабиринту знакомых деревенских дорог к ферме Кеттл-хилл, и Мэгги, как всегда, охватил трепет, когда они миновали каменные ворота и поехали по длинной подъездной дорожке к ее прекрасному дому. Оказалось, что парковочная площадка битком забита машинами: огромный белый «мерседес», нелепо разрисованный золотыми пятнами, «шевроле-субурбан» на сверхвысоких амортизаторах, «сааб» Хупера. Ее настроение опять упало, когда она выходила из лимузина. Зловещий барабанный бой так громко раздавался в восточном крыле дома, что у нее сотрясалась грудная клетка. Она попросила водителя, высокого сикха в тюрбане, помочь ей занести в дом багаж и не уезжать еще несколько минут. Дом провонял марихуаной. Следуя запаху, она дошла до игровой комнаты, где четверо чернокожих молодых людей пили коньяк, ели пиццу и радовали себя видео на гигантском телевизионном экране. На Мэгги они не обратили никакого внимания, даже после того как она закашляла. Ей пришлось встать между ними и экраном.