Вскоре они уже шли вдвоем по осеннему холоду, бок о бок, размашистым ходким шагом, вверх по Карл Юхан, через Дворцовый парк, по Пилестредет, а там в светло-желтый каменный особняк на Тересесгате.
Карианна оказалась дома. Впрочем, минут через пятнадцать она исчезла. Рут было все равно, ее не волновал взгляд, брошенный Карианной в дверях, не беспокоило, что было до и что будет после.
Им с Магнаром требовалось поведать друг другу нечто, чего нельзя было выразить словами — для этого годились лишь прикосновения, жар тела, отстоящего на миллиметр от твоей собственной кожи, жесты, дыхание. Хорошо, что ты здесь, рядом. Покойно. Вот ты. А вот я. Мы разглядели, поняли. Наконец-то.
Рут вытянула свою руку вдоль его, так что они соприкасались тонкой, нежной кожей предплечий. Если так долго лежать, подумала Рут, кровь из моей руки перетечет в твою, из твоих сосудов в мои, и нам никогда больше не понадобятся прикосновения.
Мы будем и так знать…
Магнар безмятежно, быть может, с оттенком любопытства посмотрел на нее, потом встал и начал одеваться.
— Мне пора, — извиняющимся тоном произнес он, — я и так задержался.
Лежа на спине, Рут лениво потянулась, проследила за ним взглядом и блаженно улыбнулась ему.
Вот так было дело.
Он застегнул рубашку, набрал полную грудь воздуху и довольно рассмеялся:
— До чего ж я люблю трахаться!
И вот так.
Она, по-прежнему лежа, смотрела на Магнара, может быть, даже с улыбкой, до нее не сразу дошло, она не сразу уразумела. Ах, вот как…
А то, что было между ними мгновение назад?.. Какие же комплексы, какое чувство стыда и неполноценности тяжелой завесой беспамятства заслонили только что пережитое от его добродушного невинного взгляда? Магнар подмигнул ей, словно они были два подростка, сговорившиеся сыграть шутку втайне от взрослых, подмигнул с плутоватой застенчивостью, гордый своей смелостью и в то же время безучастный, в глубине души совершенно безучастный, поскольку для него в случившемся не было ничего особенного: это было просто траханье, овладение женщиной, доказательство мужественности… и, возможно, чисто физическое удовлетворение, местное, ограниченное его собственным телом и его собственным миром, на уровне любого другого плотского ощущения — хорошего обеда, облегчения после того, как сходишь в уборную и освободишься от шлаков, и прочая и прочая. Она ничего не имеет против таких ощущений…
Но ей показалось, что между ними шел разговор, что происходило нечто важное… Как же так?
Они договорились встретиться через три дня.
Она много передумала за это время.