— Это похоже на занятия спортом, — пыталась объяснить Карианна. — Ты собираешь свои возможности и выкладываешься, заставляя работать все тело, ты ни о чем не думаешь, все происходит само собой. Абсолютно закономерно… и безупречно, потому что ты вкалываешь и вкалываешь, чтобы достичь совершенства. И в то же время потом появляется ощущение опасности, риска. Потому что тут задействовано все: кровь и плоть, кости и мускулы, твои внутренности, твое пищеварение, сознание твоей силы. Иногда я просто пугаюсь. Если я в хорошей форме, я чувствую в себе чудовищную силу, и мне становится страшно. Еще немножко, и я поверю в собственное всемогущество. Это как притягивающая бездна, понимаешь? И в этой музыке мне почудилось нечто сходное.
— Угу, — пробормотал Даниэл.
Они держались за руки, и, разговаривая с ним, Карианна радовалась его присутствию рядом, она представляла себе его лицо, нежную тонкую кожу у висков и на губах, нос, который, наверное, немножко мерзнет, мокрый снег на щеках, приземистое, крепко сбитое тело Даниэла.
Кожей ладони она ощущала, как подрагивает его рука. Варежка у нее была надета только на левую руку, а правую он держал в своей. Было холодно. Рассуждения давались Карианне с неимоверным трудом, она предпочла бы бросить их и помолчать. Но она понимала, что тогда в их отношения вкрадется нечто иное. К тому же для нее важно было объясниться и она продолжала свои попытки: нескладные, неумелые, беспомощные. Ей непременно нужно было достучаться до него, растолковать ему, разъяснить именно это!
— Какого черта! — вскричала она наконец, на грани слез.
Они почти миновали Дворцовый парк и вышли на Парквейен. Даниэл обнял ее за плечи и прижал к себе, Карианна сунула правую руку ему под куртку — это была светлая дубленка, мехом внутрь, под ней было жарко, как в печке. Карианне хотелось прильнуть поближе, она улыбалась своим мыслям, своим сладостным ощущениям. Ей было так сладостно, что на лице появилось медовое выражение, губы стали сладкими, как мед, все тело превратилось в тягучий мед: груди и ягодицы, ступни и шея, которую щекотали завитки медовых волос. Даже между ногами у нее образовался горшочек меда, в котором с бульканьем лопались, поднимаясь на поверхность, медовые пузырьки.
— Ты такая прелесть, — проговорил он, и Карианна расплылась в улыбке, запрокинув голову ему на плечо. Деловой тон, которым были произнесены эти слова, подсказал ей, что Даниэл осознает сомнительность комплимента и исходит из того, что она достаточно умна и не обидится на него. Просто это была правда, которую надо было выразить. Карианна спрятала лицо у него на шее и, давясь от нараставшего в ней радостного смеха, уткнулась носом в жаркую ямку над самой ключицей… Как там хорошо пахло! Теплой кожей, к которой примешивался резкий металлический запах пота, вроде пряностей в только что испеченных булочках. А еще тут был какой-то дух, напоминавший лето: свежескошенное сено, сырая земля?