– Я думаю, полиция рассматривает такую гипотезу как вероятную, – ответил он.
– Но каким образом? – спросила Клара. – Это как-то связано с пушкой, да?
– Да. Но больше я вам не могу сказать. К сожалению.
– Не можете или не скажете? – спросила Клара.
– Вы дружите с месье Гамашем – почему не спросите у него?
Мирна улыбнулась:
– Потому что он нам не скажет.
– Значит, вы хотите накликать неприятности на мою голову, дамы? – произнес он с шутливой галантностью, но без малейшей слабины со своей стороны.
– Вам что-то известно, да? – сказала Мирна. – Когда Изабель Лакост сказала нам об Антуанетте, вы произнесли что-то. Цитату. Что-то о чудище, которое дождалось часа, и о Вифлееме.
– Жаль, что не могу поставить это себе в заслугу. Я просто прочел то, что ваша приятельница Рут записала у себя в блокноте.
– Значит, то была цитата? – осведомилась Мирна.
– Мне так кажется, – ответил Розенблатт. – Может, из Шекспира. Разве все цитаты не из Шекспира? Или из Библии.
– Для вас те слова имели какой-то смысл – вы не просто прочли, что написала Рут, но и произнесли вслух, – сказала Клара. – Видимо, вы соглашались с ними.
Майкл Розенблатт сжал губы и опустил голову, либо задумавшись, либо спасаясь от особенно сильного порыва ветра.
– Я не знаю, что тут конфиденциально, а что можно предать гласности.
Ветер сразу же унес его слова, но Клара и Мирна сидели достаточно близко и сумели их уловить.
Он разглядывал Клару, явно взвешивая какое-то решение.
– Около года назад я был на вашей персональной выставке в Музее современного искусства. Видел ваши портреты – они блестящие. Вы заново изобрели этот жанр, вдохнули в него новую жизнь. Придали глубину и какое-то радостное ощущение, которого нет у большинства современных работ.
– Спасибо, – сказала Клара.
– Вы наверняка знаете, что искусство имеет власть над людьми, – продолжил он. – Может, это слишком расширительное толкование, но искусство еще и оружие. В особенности в сочетании с таким мощным явлением, как война. Искусство использовалось для стимулирования разных чувств. Памятники отважным солдатам. Картины, изображающие героическую жертву. Но еще оно использовалось для того, чтобы нагнать страх на врага.
– Почему вы мне об этом говорите? – спросила Клара.
– Потому что вы отнеслись ко мне по-доброму, и я понимаю, как пребывание в неведении делает ужасную ситуацию еще хуже. Я не могу показать вам пушку. И говорить о ней не могу, и даже если бы сказал, от моих слов вряд ли была бы какая-то польза. Но есть какие-то вещи, которые могут вас заинтересовать. А то и помочь вам.