Азиз-хан показывал мулле орнамент на потолке террасы, восхищался работой гератских умельцев. Саид молчал. Он вслед за хозяином поднимал глаза на потолок, но перед ним все краски смешивались, а круги и квадратики орнаментов сливались в нечто неопределенное. Ему было не до потолка. Амаль больна, слезы не просыхают у нее на лице, а хан и мулла уговаривают его готовиться к свадьбе!
По знаку хозяина слуга поставил перед Саидом новую чашку ароматного, крепкого чая, отошел и, скрестив руки у пояса, встал у порога и замер.
— Чай остынет, Саид, пей, брат мой, и решайся… — проговорил хан ласково.
— Чего ему решать? — вмешался мулла. — За него решил сам аллах! Не так ли, Саид?
— Кажется, так, саиб…
— Не кажется, а совершенно верно. Пусть дочь сопротивляется, она женщина, неразумное существо, с нею надо считаться не больше, чем с маленьким ребенком.
Саид в замешательстве взял чашку с чаем, глотнул и снова поставил на ковер.
— Саиб, подождем еще немного, — сдержанно ответил он, умоляюще глядя на своего повелителя. — Правда, с тех пор, как вы сделали ваше милостивое предложение, прошло немало времени. Но, может быть, с помощью всевышнего она все-таки образумится, оставит мысли о Надире и сама даст вам согласие.
— Не напоминайте мне об этом бродяге! — оборвал его хан. — Я прикажу прогнать его из Лагмана!
— Все в ваших руках, хан-саиб…
— Следует, следует, — поддержал мулла Башир. — Он здесь мутит людей своими песнями.
Саид умолк. Зная его нрав, Азиз-хан смягчился.
— Саид, ты отец и к тому же истинный мусульманин и должен оценить мой хлеб и соль… Я хочу для тебя только добра. Девушек немало на свете, ты сам понимаешь, любая не откажет мне… А я хочу только Амаль! Я привык к ней, к ее чтению корана, смеху и слезам… Пусть поплачет, слезы не будут меня тяготить. Поплачет — и успокоится. Не будь она твоей дочерью, я решил бы дело проще. Но так и быть, из уважения к тебе и своей любви к ней я согласен подождать еще немного. Но помни: если в конце концов будет не по-моему, пеняй тогда на себя… Клянусь аллахом, я вас не пощажу!..
— Что вы, что вы, хан-саиб! Наш Саид не допустит этого. Он разумный человек и понимает, что лучшего от судьбы ему не дождаться, — поспешил заверить мулла Башир.
— Можешь идти! — разрешил Азиз-хан.
Саид, не помня себя, поднялся и молча покинул террасу. Почти бегом спустился он со ступенек. Обида на хана как удав схватила его за горло. Он шел по саду, словно обезумевший, ничего не видя, ни на кого не обращая внимания. Не заметил он и Наджиб-саиба с лекарем Гуламом, которых только что обогнал.