– Трое маленьких детей… – повторил Лыков. – Почему у нас, полицейских, всегда много детей? При такой опасной службе. Анна Порфирьевна, у вас когда детки появятся? Или боязно?
– Боязно, Алексей Николаевич, – с грустью ответила жена пристава. – Валя хочет, и я тоже. Вон, у Леши пятеро, а он начальник полиции, главная мишень. В такое время – и не боится. Мы… Если честно, то я в положении.
– Вот и славно! – обрадовался питерец. Странным образом нехитрая новость, что Ловейки скоро расплодятся, вернула ему спокойствие. – Пойду я. Спасибо за водку и вообще за поддержку. Даже чугунным людям, таким как я, иногда нужно поплакаться.
– Вовсе вы не чугунный! – воскликнула письмоводительница. – А хороший и добрый. Смелый и умный. Только «маузер» больше не забывайте.
– Да уж…
Покушение на столичного чиновника всполошило казанское начальство. Не хватало еще, чтобы его тут застрелили! Лыкову вернули Делекторского, не только для помощи, но и для охраны. Коллежский советник первым делом заставил зауряд-прапорщика вновь переодеться в партикулярное платье.
– Что, нравится ходить, звенеть крестами? – съязвил он при этом. – Говорил же: мы, сыщики, должны быть неприметны.
– Почему бы не позвенеть, если кресты заслужены честно? – возразил Никита Никитич. При всем уважении к Лыкову он по многим вопросам имел собственное мнение, отличное от мнения начальства. – И насчет сыщика я еще ничего не решил.
Два смелых человека ходили теперь всегда при оружии. Вязальщиков затаился и ждал удобного случая, чтобы нанести новый удар. Он понимал: стоит убить питерца, и дознание старой кражи прекратится.
Глава 15
Уссурийская история
Лыков выехал в Томск. Для этого ему сначала пришлось спуститься по Волге до Самары. Там он сел в курьерский поезд и отправился на восток.
Алексей Николаевич уже бывал в Томске, целых два раза. В 1883 году по этапу, в личине «спиридона-поворота»[46], он познакомился с Томской пересыльной тюрьмой, самой большой в России. Спустя несколько месяцев сыщик возвращался обратно уже в своем подлинном статусе, лихим коллежским асессором. С тех пор прошло двадцать три года. Он постарел, успел жениться и овдоветь. Едет с ярмарки, чего скрывать…
Великий Сибирский путь миновал Томск так же, как и Казань. Инженеры намудрили и провели дорогу южнее. Город сильно сдал, оставшись в стороне от больших дел. Лыков убедился в этом, когда оказался на месте. Езда по унылой Барабинской степи не давала взгляду ничего интересного. Тысяча четыреста верст одноколейного пути – хорошо хоть, что курьерские поезда пускали вне очереди. Во время недавней войны с японцами на магистраль выпали огромные нагрузки по снабжению армии. И в правительстве стали поговаривать, что надо сделать дорогу двухпутной. Вот только где взять на это деньги?