Внезапное письмо из Львова разрушило все надежды Романа Гереты на такое, казалось бы, уже близкое обручение с Иванной.
— Извините, Ромцю,— сказала она ему просто,—беру свое слово обратно. Не могу я выйти за вас замуж и не хочу ставить вас в смешное положение. Попадянка — студентка советского университета! Да засмеют меня все товарки. И не огорчайтесь. Пробачьте меня! Не на мне одной свет клином сошелся. Маетэ час подыскать себе до рукоположения добрую невесту. Вы будете с ней счастливы, а я пойду своей дорогой, той, о которой мечтала.
Все это было жестоко и никак не устраивало Герету. Он уже сообщил друзьям по семинарии о своей избраннице. Как же он будет выглядеть теперь в глазах митрополита и председателя консистории, ее генеральных викариев, когда расскажет, что Иванна Ставничая, как говорят в народе, «поднесла ему гарбуза» — отказалась выйти замуж!
«Какой,— скажут они на одном из ближайших тайных заседаний,— из этого Гереты будет священник, как он может держать в руках свою паству, если какая-то девчонка пошла наперекор его воле и он не сумел ее уберечь от тлетворного влияния безбожной власти?»
«Нет! Нет! Нет! — сказал он мысленно себе.— Не бывать тому! Иванна во что бы то ни стало должна стать моей женой».
И решил действовать тайными, ему одному известными способами, чтобы прямым напором не вызвать у Иванны протеста, а быть может, и ненависти.
— Ну что же, на то воля божия,— он смиренно наклонил голову с волнистыми, цвета вороньего крыла волосами.— Насильно мил не будешь. Раз пани Иванна решила променять супружеский союз со мной на учение в большевистском университете, я схожу с вашего пути. А другие невесты меня не интересуют. Я сохраню любовь к вам, пани Иванна, в своем сердце и посвящу себя только служению богу, навсегда останусь безженным.
— Не надо этого делать, Ромцю,— чуть не плача, сказала Иванна.— Поезжайте в Перемышль, сколько там в епархиальном училище красивых и умных попадянок, из них будут хорошие хозяйки и верные жены. Ну, наконец, вы можете подыскать себе невесту из светской среды. Хотя бы в том же самом Львове.
— Не уговаривайте меня, милая Иванна. Лишь в служении богу, запрятав глубоко в душу любовь к единственной на земле девушке, могущей быть моей избранницей, я смогу найти себе утешение и отраду. И пусть вас отныне не волнует моя судьба.
Так говорил Роман Герета, а в его голове лихорадочно созревал точный, рассчитанный до мельчайших подробностей план, которому мог позавидовать самый искушенный иезуит.