— Вы ничего мне не должны, — прямо сказал он.
— Ну конечно, должна. — Она была непреклонна, хотя голос ее и выдавал некоторую неуверенность. — Я наняла вас, и вы выполнили работу. Вы сделали все, что было в ваших силах.
— Я вам лгал и тратил ваше личное время, — произнес он, удивляясь собственной резкости.
— Но вы так делали потому, что уже работали по просьбе Лили, пытаясь помочь ей спасти нашу компанию. Если бы вы не притворялись, что ищете ее, я бы умчалась сама на ее поиски, а как вы понимаете, я совершенно не представляла себе, куда она могла уехать. Так что я бы окончательно запуталась и наверняка бы нажила себе даже большие проблемы, чем, как я думала, были у сестры. То, что сделали вы, было благородно, и это был ваш единственный выход, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Рейд хмыкнул. Он совершенно не так видел эту ситуацию, и то, как Джулиет описала все, сделав из него почти героя, напротив, заставляло его еще больше чувствовать себя негодяем.
Не обращая внимания на его реакцию, она продолжала:
— И вы все еще нам помогаете, а это, полагаю, как нельзя лучше свидетельствует о том, как мы уверены в вашем профессионализме. А за это нужно платить.
Раскрыв клатч, Джулиет вытащила чек и наклонилась, чтобы положить его перед ним.
Подозревая, что никакие уговоры не помогут, он решил взять чек, не намереваясь его обналичить, — порвать его прямо перед ней было бы слишком грубо.
В этот момент он заметил синяки. Всего несколько крохотных пятнышек на внутренней стороне предплечья. Другой, вероятно, даже не обратил бы на них внимания. Люди постоянно ударяются обо что-то, и синяки непонятного происхождения бывают у всех.
Но в свои тридцать девять лет он слишком многое повидал и признаки рукоприкладства распознавал с первого взгляда. Домашнее насилие, драка на улице в сомнительном районе или даже уроки по самообороне — какой бы ни была причина возникновения синяков, он безошибочно отличал ее от ситуации «ударился о шкаф» — уж слишком четкие отпечатки пальцев остаются, когда кто-то с силой хватает человека за руку.
При одной лишь мысли о том, что кто-то с яростью хватал ее за руку, он заскрипел зубами от злости. Иногда синяки остаются от страстных занятий любовью — думать об этом было еще неприятнее, он просто не мог представить себе, что кто-то другой, а не он овладевает ею. Но, скорее всего, причина все же не в этом.
Его первым побуждением было схватить ее за руку и посмотреть на отметины поближе, но это было далеко не самой удачной идеей. Нужно быть настоящим придурком, чтобы хватать за руки человека, уже и так пострадавшего от чьей-то агрессии.