— Еще слово, и я убью вас.
— Молчу, молчу, — с обманчивой кротостью согласился он, но колючие смешинки, нет-нет да мелькавшие в облаке его эмоций, подсказывали, что все это не более чем маска. — Пойдемте, мне не терпится насладиться вашими кулинарными талантами.
— Мда-а-а, — протянул он чуть позже, рассматривая неаппетитную клейкую массу с торчащими из нее креветочными хвостиками в своей тарелке. — Ди Вине, я не знаю, кто вам сказал, что вы умеете готовить, но этот кто — то нагло соврал.
От такого пренебрежения плодами ее трехчасового труда, а ещё больше от того, что он был прав, Наама мгновенно вскипела, словно чайник на огне. Можно подумать, ее кто-нибудь когда-нибудь учил кухарничать?! Пусть скажет спасибо, что вообще получилось что — то похожее на еду!
— Не нравится — не ешьте!
— И не собирался, — он поднял на нее смеющийся взгляд. — Я, конечно, джентльмен, но не настолько.
Демоница подвинула к себе тарелку, испытывая почти непереносимое желание разбить ее о голову одного слишком наглого безопасника, и демонстративно отправила себе в рот первую ложку.
Ну… на вкус это было съедобно. Хотя только теперь, тщательно пережевывая зернышки риса, она поняла, что тот частично недоварился. И определенно не хватало соли и специй. Но ведь съедобно? Съедобно! Α что пресновато и вязнет в зубах — не такая трагедия.
— Вкусно? — весело поинтересовался проклятый анхелос.
Из чистого упрямства она зачерпнула еще ложку месива и промычала что — то невнятно-утвердительное.
— Этот сорт риса используется для приготовления пудинга, — внимание Равендорфа привлекла этикетка на полупостой упаковке. — Для паэльи он слишком клейкий.
Наама фыркнула и с тоской покосилась в тарелку. Оставалось еще не меньше трех десятков таких же ложек. Но сдаться и признать, что полковник был прав не позволяла гордость.
— Ди Вине, не страдайте ерундой, — он сходил в холл, вернулся с пакетом и начал выгружать на стол судки с уже знакомым логотипом ресторана на боку. — У нас есть крем-суп из брокколи, салат и лобио с курицей.
— Я буду паэлью, — угрюмо сообщила Наама, ощущая себя идиоткой. И зачерпнула еще ложку бурой каши.
Аура Равендорфа вспыхнула радужными всполохами. Безопасник откровенно потешался над ней, и это злило. Просто слов нет, чтобы выразить, как злило.
— Ваше право, — легко согласился он, накладывая лобио себе в тарелку. От восхитительного запаха рот наполнился слюной. Наама сглотнула полупережеванный рис и почувствовала, как тот настойчиво просится обратно.
Она так и просидела весь ужин, впихивая в себя через силу свой кулинарный эксперимент. Равендорф посматривал на нее со все большим изумлением, временами отпуская веселые замечания, на которые Наама откликалась полными яда репликами. Чужие эмоции щекотали кожу еле ощутимыми прикосновениями.