— Не смей ложиться, Бозо! Держись или ты погибнешь! Тебе это ни к чему. За мной, бедный ребенок, иди же!
Ничего не видя, еле волоча ноги, Бозо поплелся следом за Бэмби. Бэмби уговаривал его так нежно, что Бозо утешился, а утешение возродило угасшую надежду. Бэмби внимательно шел назад по следам крови.
«Так вел меня когда-то старый вожак», — думал он, на ходу окидывая взглядом лекарственные растения, наконец, кивнул головой и приказал:
— Ешь!
Бозо все-таки сначала чуть попробовал.
— Фу! Плохо пахнет и очень невкусно. Зачем?
— Ешь! Ешь! Перестанет идти кровь!
Пока Бозо с трудом глотал травку, Бэмби опытным взглядом осмотрел рану. «И в самом деле только царапина, но как не стыдно палить по ребенку, — подумал он, — у него же только начали расти рога». Он не произнес этого вслух, чтобы не обидеть Бозо.
— Вперед! Вперед! — приказал он.
— Я устал. Я очень устал, — признался Бозо, — можно еще немножко отдохнуть?
— Нельзя! — прозвучал строгий ответ.
Через некоторое время Бозо вздохнул:
— Мне так больно…
— Скоро пройдет, — Бэмби с нежностью продолжил, — все равно будет больно, ляжешь ты или пойдешь дальше.
— Я хочу спать. Не могу больше, — взмолился Бозо.
— Потерпи еще немножко! Думай только о своей жизни, малыш! Твоя рана не опасна. Совсем не опасна! Лишь бы Он не нашел тебя! Ты понял? Думай теперь о своей молодой жизни!
Доброжелательные уговоры подбодрили Бозо. Бэмби пропустил его вперед и, увидев, что ни одна капля крови их больше не выдаст, спросил:
— Как дела? Тебе еще очень больно?
— Почти не болит, — немного бодрее ответил Бозо.
Наконец Бэмби остановился:
— Так то, мой милый. Теперь беги со всех ног к маме! Слышишь! И не вздумай по дороге лечь и поспать! Тогда все пропало! Когда придешь к маме, отдыхай сколько захочешь! Впрочем, я проверю, послушался ли ты меня!
Он исчез, прежде чем Бозо успел вздохнуть.
Спустя несколько дней теперь судьба настигла Ате. Снова сверкало и манило солнечное утро. Черный дрозд закончил свою песнь, однако ликовала иволга, щелкали зяблики, барабанил дятел и кричала кукушка. Ате второй раз шел по кругу, радуясь пище, освеженной росой. Он ощущал жизнь всем своим существом, это ощущение опьяняло его. Он не обратил внимания на предостерегающий крик сороки, не услышал пронзительный крик сойки. И Перри, казалось, кричала кому-то другому: — Опасность! Опасность!
Он подумал: «Ерунда! Опасность! Мне она не грозит!»
Видя, что ничто не помогает, Перри позвала его по имени:
— Ате! Ате! Опасность!
Он поднял голову и засмеялся.
— О чем ты, Перри? — хотел он ответить, но в эту минуту грянул выстрел.