— Я Лала! Мы просим тебя, говорящего с духами воды и неба принять нас в свой род!
Мне ее просьба не пришлась по душе. Ну, не питал я симпатии к озерным девам! Едва сумел удержать на лице беспристрастную маску. Пришлось кивнуть, улыбнуться, ответить:
— Принимаю Лала, женщин ее рода и детей в свой род Выдры племени Рыб!
Девы заулыбались, да и соплеменники вроде были не против моего решения. Зашумели и разбежались кто куда, оставив меня с озерянками. Только Утаре осталась сидеть на бревне у кострища.
Я поначалу чуть сам не впал в тот самый когнитивный шок от реакции соплеменников, но вскоре они по одному или компанией стали возвращаться к кострищу, принося с собой рыбу, мясо и мешочки с зерном. Я догадался, по какому поводу соплеменники решили закатить пир. На сердце стало легко и радостно. «Эх… придется расстаться с запасами вина. Ничего, скоро, совсем скоро появятся в лесу и на болоте ягоды…» — и мысли эти были в том, второстепенном слое почти незаметных облаков на небе. На самом деле думалось мне, скорее, что и на этот раз удалось справиться…
Вечерело. В степи гигантским веером размахнулись желтые и красные облачные перья, будто там, за горизонтом, прятался огромный ярко-красный петух, помахивал в небе тускнеющим хвостом. И карминные блики на воде тоже тускнели и гасли, покрывались налетом седого пепла. Так заканчивался тот много значивший в моей жизни день. А после выпитого вина все стало казаться мне доступным и легким и болезнь уже не страшила и новые женщины рода стали почти родными…
Ученые в будущем много напишут о зависти. В прошлой жизни я читал будто самый завистливый зверь — волк. Да и мудрые люди там, в моем прошлом говорили о трех, которые грызут человеческую душу: тигре, льве и волке. Один из них это амбиции, другой высокомерие, а третий — это зависть.
После череды событий связанных со смертью Тоя жизнь в поселке вошла в привычное, отчасти рутинное русло. Все работали почти как при коммунизме — каждый что-то делал по способностям, а получал не меньше других. Но и зависть у каждого была своя: Лют завидовал Лиму, отливающему прекрасные топоры и ножи, ковавшему иглы и украшения для женщин племени. А те, в свою очередь друг — другу. Сколько ценного металла было переведено на безделушки из-за их зависти!.. Их зависть, хвала Всевышнему, еще на получила в союзники коварство и подлость. На самом деле мои соплеменники просто жили, не пытаясь стереть с лиц эмоции.
Я наблюдал, как томится завистью Лют и ждал подходящего момента, чтобы и его талант смог в полной мере раскрыться на благо племени. Признаюсь, мое ожидание не было нарочным. Я пытался вспомнить то, что толком и не знал никогда — как устроен ткацкий станок? Осталось в памяти из прошлой жизни картинка: иду по анфиладе музейных залов, за стеклом восточные костюмы, прялки и будто ткацкие станки… Образ из двух рогулек с поперечной балочкой вспомнил и рисовал на прибрежном песке для себя не раз. И вроде все несложным виделось: два столба врытые в землю, от поперечной балки над ними к низу тянулись нити с грузами. А поперечные нити — уток вплетались вручную. Стояла перед глазами уже законченная картинка, с палкой расположенной горизонтально между вертикальными рядами нитей, с ее помощью легко поднимался вверх и прижимался к основе горизонтальный ряд, еще это примитивное устройство разделяла вертикальные нити. Я решил попробовать воплотить задумку в жизнь.