— Я пришла к вам за помощью. Я надеялась, вы мне поможете. Как в прошлом году… с бумагами, чтобы мне остаться в Англии еще на год. Мне объяснили, что у меня есть право хранить молчание и самой выбирать себе адвоката. Вот я и пришла к вам.
— К сожалению, те самые обстоятельства, о которых вы упомянули, — Фуллертону запомнилось, как сухо и холодно он это произнес, пытаясь скрыть одолевавшую его жалость, — вынуждают меня отказать вам. Я не вправе оказывать вам юридические услуги в данном деле, поскольку являюсь адвокатом семьи Дрейков. Как вам известно, я был поверенным миссис Ллуэллин-Смайд.
— Но она умерла. Покойникам поверенные ни к чему.
— Она вас любила…
— Ну да. Про то я вам и толкую. Потому и хотела оставить мне деньги.
— Все свои деньги?
— Ну и что? Что здесь такого? Она не любила своих родственников.
— Это не так. Она очень любила своих племянника и племянницу.
— Ну ладно… Мистера Дрейка она, может, еще и любила, но уж точно не его жену. Она всегда считала ее настырной. Миссис Дрейк всюду совала свой нос. Она не разрешала старой миссис заниматься садом, не разрешала ей кушать то, что она хотела, и вообще не разрешала все, что ей нравится…
— Миссис Дрейк очень добропорядочная женщина. Она просто старалась, чтобы тетя выполняла предписания врача: соблюдала диету, не переутомлялась в саду и прочее…
— Людям не всегда хочется выполнять предписания врачей. И им не нужно, чтобы кто-то лез им в душу. Им нравится жить своей собственной жизнью и делать то, что хочется. У хозяйки было полно денег. Она могла купить все! Все что хотела! Она была такая богатая, что могла делать все, что ей хочется. А у ее племянника и своих денег хватает. У них прекрасный дом, одежда, две машины. У них есть все. Что же им еще нужно?
— Они ее единственные кровные родственники.
— Но она хотела, чтобы деньги достались мне. Она меня жалела. Она знала, через что мне пришлось пройти. И про отца знала, которого увезли и мы его больше никогда не видели. И про маму, как она умирала… И про всех остальных тоже. Это ужасно — то, что я перенесла. Вы-то не знаете, что значит жить в таком государстве. Нет-нет. Вы за полицию. Вы против меня.
— Ошибаетесь, — возразил Фуллертон. — Я очень вам сочувствую, но в том, что случилось, виноваты только вы сами.
— Неправда! Неправда! Что я такого сделала? Ну что? Отдавала ей всю себя… Носила то, что от нее прятали… Шоколад, сливочное масло… Они давали ей только растительное, а она его терпеть не могла! Ей маслица хотелось. Много масла…
— Дело не в масле, — заметил Фуллертон.