Эркюль Пуаро как зачарованный разглядывал лицо миссис Гудбоди. Вот уж, поистине, вылитая ведьма. Даром что нрав у нее был, похоже, совсем не бесовский, а очень даже веселый и добродушный. Говорила она без умолку, причем делала это с явной охотой.
— Да, была я там, правда ваша, была. Я тут завсегда ведьм представляю. Викарий, тот прямо расчувствовался. Уважила, говорит, старика. Даже новый колпак обещал. А что, ведьмины-то колпаки тоже изнашиваются, ровно как всякие другие. И в тот день я там была, а как же им без меня-то. Я и стихи умею складывать с именами. У меня и про Беатрису есть, и про Энн, и про всех остальных тоже. Обычно я их, значит, даю тому, кто изображает духа. Девочка посмотрится, значит, в зеркало, а он ей стих. На всесвяточном, правда, сама читала. Ну а мальчики, — мистер Николас и молодой Десмонд, — в тот же момент сбрасывают фотокарточки. От иных обхохочешься, ей-богу. Такие затейники, эти мальчишки, то бороду себе приклеют, то бакенбарды, и фотографируют друг дружку. А им и наряжаться-то особо не надо. Видела тут на днях мистера Десмонда, так вы не поверите, что на нем было. Розовый пиджак и лиловые штаны! Аж дух захватывает, ей-богу. Девчонкам только и остается, что подтягивать юбчонки повыше, а это ой как накладно, потому как вниз-то тогда приходится поддевать что получше да покрасивше. Чулки всякие, эти… как их… лосины. В мои-то времена такое только хористки и носили: приличные девушки ни-ни. А нынешние на них все деньги, поди, тратят. А уж парни-то каким гоголем перед ними ходят! Ну чисто павлины или райские птички! Я-то сама не против, чтоб было поярче; ведь как славно было в старину, если картинкам всяким верить, все сплошь в кружевах, перьях да локонах. Было на что поглядеть барышням, ой было. И камзолы вам, и чулки… Только вот самим барышням удивить своих кавалеров, я так считаю, было особо и нечем. Разве что вот эту юбку колоколом нацепить, да побольше оборок вокруг шеи. Моя бабка мне, бывало, рассказывала, что ее молодые барышни — она тогда была в услужении в одной почтенной викторианской семье, — так вот, ее молодые барышни… или это до Виктории было? Ах да, тогда же на троне этот сидел, у которого голова как груша — Дурачок Билли, что ли, который еще Вильгельм IV[252]… Ну так вот, ее молодые барышни, бабушки моей то есть, должны были носить длинные муслиновые платья чуть не до пят, и ни на дюйм выше, так они что удумали: муслины свои водой спрыскивали, чтоб они к ногам прилипали и все как есть было видно. Сами ходят скромницами, каких не сыскать, а из джентльменов дух вон, во как! А еще я миссис Дрейк свой ведьмин шар одолжила на праздник. Я его на благотворительном базаре купила, не помню уж и когда. Вон тот, что возле трубы висит, видите, какой красивый? По бокам светло-синий, а в середке потемнее. Я его всегда над дверью держу.