До сих пор не могу понять, откуда у нее эта утонченность. Она была дочерью сапожника, вступившего в трудовой производственный кооператив, и уборщицы в гимназии. Ее родителей уже не было в живых, и это еще больше обостряло мое чувство жалости к Виолете.
Каждый борется за место в жизни по-своему. Как это банально, если представить себе наш маленький мир! Виолета думала, что родилась для того, чтобы доставлять радость людям, а не удовольствие такому грубияну, как я. Она считала, что опередила меня в своем развитии на столетие, и потому плакала, если я ее не понимал.
Может быть, я был варваром по отношению к ней? Вполне допустимо. И природа моя такова, если судить по моему внешнему виду — форме черепа, длине рук. Виолета даже пыталась определить мой характер по почерку. Мы спали с ней в одной постели, вместе мылись в душе. Как-то она попросила, чтобы я пошел к местному косметологу удалить с рук волосы. Разумеется, я отказался. Как можно? Чтобы надо мной смеялся весь город?! А она была чистенькая, мягонькая. И вот такая попала ко мне в берлогу… Она отдалялась от меня все больше и больше. И я озлоблялся. Сначала мне осточертел ее литературный кружок. Затем спевки и хористы, которые в них участвовали. После этого она меня окончательно возненавидела. Похоже, что я стал ей совсем противен, потому что она отодвинула свою кровать и мы стали спать в разных углах комнаты. Кроме того, по вечерам она меня заставляла ополаскиваться до пояса, прежде чем я войду в комнату. И заявила мне, что вообще перейдет спать в другую комнату, потому что я очень храплю. Это задело меня еще больше, и я зло спросил:
— А может, это храпел кто-то другой?
Она вскочила и бросилась ко мне как кошка:
— Не смей меня обижать!.. Будь спокоен, другой не храпит!..
— Наверное, поет во сне?
— По крайней мере, он чистоплотен.
— Извини.
— Незачем извиняться, лучше бы сходил к зубному врачу!
— Об этом я как-то не подумал…
— Жаль! — Она хлопнула дверью и молнией пронеслась через двор.
С этого дня мы стали спать в разных комнатах, а точнее — я в кухне, она в комнате, поскольку там было просторней и чище. Так продолжалось до моего ареста.
Помню, она очень встревожилась, когда меня арестовали. Произошло это утром, еще не было семи. Я собирался на работу, и тут появились милиционеры. Их было двое — вежливые такие ребята из нашего города. Я их хорошо знал. Один был мой ровесник, я его, как говорится, учил уму-разуму. Другой был безусым юнцом. Смущенные, они не знали, как мне сказать, что у них на руках ордер на мой арест. Я им помог, предложив меня обыскать. И они сделали все, что полагается в таких случаях. Справедливости ради надо сказать, что Виолета до глубины души была оскорблена этим внезапным вторжением милиции в нашу жизнь. Ей как-то вдруг стало обидно, ведь они узнали, что мы с ней спим врозь. И то ли поэтому, то ли из сострадания ко мне она начала плакать и защищать меня, говоря, что я невиновен.