С Северинова не спускали глаз. Ждали: обидится, рассердится. А он ничего, сам смеется.
— Что ж, — говорит, — Севрюга так Севрюга. Лучше не найдешь рыбы.
Все переглянулись. Масло даже скривился: не попал в цель. Ну ничего, он еще придумает, подыщет что-нибудь такое, что эта Севрюга только плавниками тряхнет от злости.
А Северинов тем временем интересовался другим:
— Весело в интернате?
— Не скучаем, — подмигнул своим дружкам Конопельский.
— Спортом занимаетесь?
— Больше художественной самодеятельностью, — многозначительно сказал Трояцкий.
— А футбольная команда есть?
— О, мистер — мастер спорта?
— Какой там мастер! Просто люблю мяч погонять.
Конопельский никак не мог найти, за что бы зацепиться: как ни поддень новенького, все ему не обидно.
— Мяч гонять и дурак может. А вот как мистер учится, любопытно послушать.
— Мистер с неба звезд не хватает.
Ребята переглядываются: вот какой необычный товарищ к ним попал — что ни скажешь, все в точку, ни к чему не прицепишься. И в обиду себя не дает, и нос высоко не задирает.
Большинство, видимо, было уже согласно принять его в компанию без испытаний.
Но не так думал Конопельский. Да и Маслов с Зюзиным и Трояцким ни за что не согласились бы просто так довериться новенькому. А кроме того, кто из них отказался бы от удовольствия, которое доставляли им испытания?
Поэтому Конопельский, сузив в щелки глаза, тоном приказа сказал:
— Ну что ж, мистер, посмотрим, кто чего стоит. А сейчас приглашаем вас на одну акцию. На какую? У нас, мистер, не принято расспрашивать, у нас отвечают коротко: есть! А те, кто говорит «нет», навсегда остаются чужими для нашего коллектива. Помнишь: «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой»?
— О, так вы и Пушкина читаете?
— Мы всё, мистер, читаем. А сейчас спрашиваем: так или нет?
— Есть! — вытянулся Андрей и дружески улыбнулся ребятам.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой совершается упомянутая выше «акция»
Пока интернатовцы собираются и идут на «акцию», давайте познакомимся с тем старичком, что копается в саду. Он хоть и ненадолго войдет в нашу повесть, но, поскольку все же войдет, присмотримся к нему поближе.
Сразу за рощей, неподалеку от лесного озера, густо росли сады. Среди них стояли опрятные домики, обнесенные аккуратным штакетником. Жителей почему-то не видно — будто в домиках и не живет никто. Это был дачный поселок, а дачники, как известно, на дачах любят бывать лишь тогда, когда солнце палит и в городе стоит такая духота, что людям дышать нечем, особенно тяжело тем, которые могут и не жить в нем в эту пору. Поскольку в сентябре бывает уже не только не жарко, а даже прохладно и сыро, на даче остаются лишь те, кому или нечего в городе делать, или вообще все равно, где жить.