Все здесь очаровывало, изумляло Андрея. Забыв о ребятах, он прислушивался к лесному гомону.
А у Конопельского был свой замысел. Он не считал нужным устраивать новеньким приятные сюрпризы. Больше того, он придумал Андрею сюрприз куда коварнее и опаснее, чем для многих его предшественников. Больно уж независимым, знающим себе цену показался ему этот новенький. Нужно было сбить с него спесь, унизить в глазах остальных, уничтожить, дать понять, что он против коллектива ничего не значит, что коллектив есть та сила, которая подчиняет себе всех и делает все, что захочет.
— Не туда смотришь, мистер, — обратился Конопельский к замечтавшемуся Андрею. — Глянь-ка вон на те произведения природы.
Только теперь Северинов увидел то, с чего не сводили глаз ребята. Сад являлся как бы продолжением могучего леса, как бы логическим его завершением. Было бы просто удивительно, если бы этакая красота природы не дополнялась краснобокими яблоками, душистыми желтыми грушами, фиолетовыми и коричнево-розовыми сливами, круглыми, как бильярдные шары, персиками.
— Чудный сад! — покрутил головой Северинов.
— Наверное, то же самое сказал бы и Ньютон, — иронически заметил Конопельский. — Вам, очевидно, известно, мистер, какую теорию открыл он в таком вот саду?
Андрей ничего не ответил, только подозрительно покосился на Конопельского: ты, мол, что? Насмехаться вздумал?
Конопельский не заметил его взгляда, продолжал свое:
— Еще бы, мистер изучал и физику, и механику, и, безусловно, как представитель высшего класса млекопитающих знает, что такое закон тяготения, и, естественно, может объяснить тот факт, почему нас притянул, как магнитом, именно этот сказочный сад, в котором дозревают такие чудесные дары природы и ждут к себе соответствующего внимания образцовой спальни нашего интерната.
— Вы надумали воровать? — поднял брови Андрей.
Конопельский сощурился, погасив на дне зениц лукавые искорки:
— Мистер! Что за выражения? В какой школе вас воспитывали? Воровать! Разве можно? Что вы, что вы, уважаемый! Нам воровать пролетарская совесть не позволяет. Мы на социалистической основе — поделимся излишками, вот и все, и опять же помощь окажем дедушке: то ему самому надо спину гнуть, а тут приходят молодые люди приятной наружности и осуществляют закон Ньютона...
— Ничего себе социалистическая основа, — перебил его Северинов.
Конопельский не гасил уже грозных молний в своих глазах.
— Как вам, мистер, угодно. Но не хватит ли теоретических изощрений? Не пора ли перейти к практике? Масло! А не кажется ли тебе, что теория без практики слепа?