Пасер ошибся в цифрах. Только одна из десяти царских гробниц и только две из гробниц цариц были разграблены. Кажется относительно неважным, что «все» гробницы вельмож комиссия признала оскверненными, а останки выброшенными в пустыню. Пауро чувствовал, что с учетом конкретных цифр он мог оправдаться, но в сложившейся ситуации он был вынужден пожертвовать маленькими людьми. «Пауро, князь Запада, глава маджаев некрополя, дал письменный перечень грабителей перед везиром… Они были арестованы и заключены [в тюрьму]; они были допрошены, и сказали они то, что случилось».
В действительности допрос производился с ужасающими нарушениями. На следующий день вторая комиссия, возглавляемая ни много ни мало самим визирем, взяла пленника с собой через Нил, чтобы «он рассказал, что произошло». Несчастный обвиняемый был медником Пахара, который признался в нескольких грабежах в Долине цариц двумя годами ранее. Тогда ему завязали глаза, полиция стала толкать его, чтобы он потерял ориентацию, а затем его допросили высокие сановники страны. Когда повязка была снята с его глаз, он смог опознать только два совершенно незначительных места, которые ограбил: гробницу, в которой никогда не производилось захоронения и которая была оставлена открытой, и барак рабочего некрополя. Медник был торжественно приведен к клятве и «допрошен с крайней строгостью», что означает, что ему связали вместе руки и ноги и били по ладоням и ступням, а также пригрозили отрезать нос и уши и посадить на кол. Однако он настаивал: «Я не знаю здесь никакого места, кроме этой открытой гробницы, а также помещения, которые я указал вам». Чиновники затем изучили печати, наложенные на внешние двери гробниц, и обнаружили, что они не тронуты. Удостоверившись в том, что обвинение в халатности было сильно преувеличено, они вернулись на свой берег Нил.
Тем вечером случилось событие, поражающее бесцеремонной жестокостью. Чиновники позволили населению Западных Фив провести шествие в честь восстановления доброго имени их управляющего. «Великие серы повелели управителям, руководителями, ремесленникам некрополя, главам маджаев, маджаем… обойти Запад Города (то есть некрополь) вплоть до Города в великом шествии». Вполне естественно, что толпа дала волю своему торжеству совсем рядом с Пасером, который в пуританском унынии пытался изменить принятый порядок вещей. Они подошли к самой его двери, чтобы выразить свой восторг[352]. Тогда Пасер вышел из себя и обвинил толпу. Он сказал, что следственная комиссия обнаружила признаки грабежей в гробнице фараона Себекемсафа. Рабочий из толпы перебил его и сказал, что божественная защита фараона лежит на некрополе, поэтому ни один царь, ни одна царица, царевич или царевна никогда не будут осквернены. Тогда Пасер назвал этого человека лжецом и пообещал выдвинуть пять новых обвинений по поводу разграбления гробниц. Когда об этом узнал Пауро, он перехватил инициативу и попросил у визиря провести новое расследование: «Услышал я слова, которые сказал князь Города этим людям великого и почтенного некрополя… и я докладываю их перед моим владыкой, ибо было бы преступлением такому, как я услышать слова и утаить их. И я не знаю конца этих тяжких слов… воистину я не могу постигнуть их. И я докладываю это перед моим владыкой – пусть мой владыка повелит пойти до конца этих дел…» Пауро затем выставил Пасера еще большим лжецом, сказав, что последний принял сведения, которые должны были быть переданы напрямую визирю.