В тот раз, когда она раздала нам почту, Вовка спросил:
— Ты только письма раздаешь или и похоронные тоже?
— Все раздаю, — ответила она, в восхищении глядя на Вовку.
— Если так, то почему не отдаешь похоронную старухе?
Почтальонша побледнела и испуганно округлила глаза.
— Откуда вы знаете? — только и нашлась что ответить она.
— Знаю, — сказал Вовка и тоже побледнел.
Видать, он и сам не ожидал такого оборота, и его взгляд растерянно заскользил по лицам ребят, молча наблюдавших за этой сценой.
У почтальонши задрожали губы, она неверными руками засовывала в сумку газеты и никак не могла засунуть. Потом она пошла, как слепая, а за ней покорно двинулся конь. Мы все молча проводили ее глазами.
Семка бледный — веснушки еще ярче выделились — подскочил к Вовке.
— Ты что, с ума спятил? С ума спятил, да?
— Я, я… — отступал Вовка, — я не думал…
— Думать надо, думать! — орал ему в лицо Семка. Олух, царя небесного!
— Ну ты, не очень, — огрызнулся Вовка.
И тут Семка закатил ему звонкую оплеуху.
— Ты это брось! — повысил голос Вовка. — Брось, а то я тебе тоже!
И он ударил Семку прямо в нос. Семка дал сдачи. Они сцепились. Семка явно брал верх. Я растащил их и сказал:
— Иди, милый, к маме, а то и я бить начну.
— Ах, вот вы как! — заорал Вовка. — И уйду! И уйду! Еще попомните!
Таким я его и запомнил. Мы видели его тогда в последний раз. Через два месяца его убило на реке Псёл, под городом Веприн. Об этом мне написали уже на фронт девчонки из нашего класса. Если бы мы знали тогда, молодые петухи! Если бы знали! Он ведь был хороший и честный парень…
Потом мы пошли к председателю, еще разгоряченные, и рассказали о драке. Он выслушал нас и начал сворачивать одной рукой на груди у себя цигарку.
— Дайте я, — предложил Семка.
— Ничего, я уж и сам наловчился. — Председатель ловко скрутил цигарку, провел языком по бумаге, вглядываясь прищуренными глазами в нас. Потом достал «катюшу» и подал мне. — Вот тут еще не могу. Высеки огонька.
Я высек, председатель прикурил, затянулся, а сам все продолжал рассматривать нас, будто впервые видел.
— Вон вы какие, оказывается, — произнес наконец он.
Что он этим хотел сказать, мы не поняли, а он, отвернувшись к окну, вдруг спросил:
— Ну, а как дежурство прошло?
Мы с Семкой замялись, поглядывая друг на друга. Председатель не оборачивался, и мне показалось, что спина его выпрямилась и весь он внутренне напрягся.
— Проморгали, что ль?
— Проморгали, — обрадованно ухватился Семка за спасительную соломинку, подброшенную председателем.
И тут я увидел, как председатель облегченно расслабился, мне показалось, что он боялся услышать другой ответ.