Но Богдана хмуро приняла его улыбку.
— Не шути, Кондрат. Рану твою лечить надобно и срочно.
— У нас на пароходе-фрегате боцман один есть — Звеняга. Он лечит добре, травами. Получше Гюббенета вылечит.
— Только ты, Кондратка, опять в ночную вылазку не ходи. На корабле лежи, пока рана не заживет.
— Что ты?! Пока рана не заживет — никуда. У нас раненого даже Бирюлев в отряд не возьмет. Так что ты, милая, не волнуйся понапрасну, — успокоил ее Кондрат. Он простился и пошел на судно, стараясь не хромать, зная, что Богдана смотрит ему вслед.
По дороге на корабль рана разболелась сильнее. Его хромоту приметил капитан Бутаков, когда он поднимался по трапу.
— Вас опять ядром или пулей задело? — осведомился он у него.
— Да так, пустяки, — ответил Кондрат.
Войдя в каюту, он, не раздеваясь, с облегчением повалился на койку, но к нему в это время уже подошел боцман Звеняга со своей медицинской кошелкой.
— Его благородие Григорий Иванович вас лечить меня прислали. Кондрат обнажил рану. Звеняга сразу облепил ее компрессами, намоченными в соках каких-то растений. Словно ветер в каюту с лугов ворвался — хлынули запахи степных трав. Этими настоями из растений боцман действовал уверенно и скоро, словно по волшебству, перестала ныть рана. Хотя судно вздрагивало время от времени от рвавшихся неподалеку бомб и ракет, потому что в это время уже началась ночная бомбардировка, Кондрат, избавленный от боли, вскоре заснул.
Звеняга два раза приходил к нему ночью, будил, чтобы поменять примочки на ране. И это помогло. Воспаление вокруг раны, которое вызывало тревогу профессора Гюббенета, прошло.
Утром Кондрат поблагодарил вошедшего Звенягу. На душе у боцмана была радость, потому что Кондрат, кроме спасибо, дал ему целковый.
Тут мичман глянул на часы и стал торопливо одеваться.
— Вы куда, ваше благородие? — спросил Звеняга.
— Как куда? Воевать.
— Э-э. Вам пока нельзя. Вам надо еще денька два подлечиться. Пусть рана хоть немного затянется.
— На меня ныне капитан Григорий Иванович рассчитывает. Потому что я из бомбического дальнобойного орудия, что на баке стоит, стрелять должен. Ясно?
— Ясно!
— А коли так, боцман, за мной! — Кондрат успел к построению…
«Владимир» почти вплотную подошел к плавучему мосту. Кондрат мог его хорошо разглядеть. Каскад поднятой взрывом воды, словно холодным душем, окатил его горячую голову. Он снял промокшую фуражку, отряхнул воду, и его холодная, мокрая рука коснулась лба. Он почувствовал, что лоб буквально пылал под его прохладной, мокрой ладонью. И тут у него вдруг закружилась голова, а ноги стали слабыми, подкосились и заскользили по металлическому покрытию палубы. Он бы упал, не поддержи его руки стоявших рядом матросов.