Хорошей погодой воспользовались торговцы, которые тут же, в приморской толпе, предлагали свой товар, всякую всячину. Бабы, смуглые, с обожженными солнцем лицами, торговали пирожками с изюмом, чесноком, яблоками. Греки в фесках — сладким кунжутом и губками, матросы с иностранных судов — ярко-зелеными и розовыми попугаями, обезьянками. Тут же обосновались, разложившиеся на табуретках под зонтиками, уличные банкиры — менялы. У них в ящичках звенели монеты всех стран света: английские шиллинги и пенсы, французские франки, итальянские лиры, голландские гульдены, австрийские дукаты, турецкие серебряные пиастры. Тут же шел обмен русских денег на иностранные. Менялы долго обследовали каждою монету, данною им для обмена, опасаясь фальшивых, пробовали их достоинство зубами. Тут же мальчишки продавали газеты не только местные — одесские, но и иностранные, доставленные кораблями зарубежных столичных и портовых городов.
Скаржинский купил несколько английских, французских и итальянских газет. Надев очки, он тут же на ходу стал рассматривать газетные страницы. Его взгляд остановился на сообщении английской газеты о том, что 5 февраля 1853 года британский кабинет отозвал из Константинополя посла полковника Роза и назначил послом лорда Стрэтфорда-Редклифа, личного врага русского царя, который его когда-то оскорбил, запретив ему даже приехать в Петербург, когда английское правительство назначило его послом в Россию.
Теперь это назначение лорда — заклятого врага России — послом в Турцию говорило о многом. Такой шаг был не только недружественным со стороны английского правительства лорда Пальмерстона, но и свидетельствовал о том, что Англия сбросила маску и отныне будет решительно противостоять нашему государству на Ближнем Востоке. Недаром английские и французские эскадры в боевой готовности стоят на якорях в Дарданеллах. Об этом Виктор Петрович сказал Кондрату.
— Это пахнет войной на Черном море, которое еще в стародавние времена называли Русским морем.
— Что ж, защитим родную землю, коли надобно, — ответил Кондрат.
— Значит, тебе не страшна война?
— Мой дед и отец за родную землю тоже воевали.
— Не только за родную землю. Твой отец греков от неволи спасал. За их свободу жизнь отдал.
— Знаю, — сказал хмуро Кондрат.
Они подошли к самому морю, где в мокрый грунт были врыты крупные, массивные металлические причальные тумбы. Виктор Петрович, утомленный ходьбой, присел на одну из них, но тотчас вскочил с нее. Его лицо покраснело. Он гневно, грубо выругался. Кондрат никогда еще не слышал от него такого грубого ругательства. Он даже не подозревал, что всегда сдержанный Виктор Петрович может так выражаться…