— Да кто такой этот Рыч?
Успел только Баро сказать эти слова, как зазвонил телефон.
Зарецкий старался казаться спокойным, но чувствовалось, что он нервничает.
— Алло? Да?
— Ну что? — послышался хорошо знакомый голос. — Ты заглянул в свой тайник?
* * *
Света наконец-то приоткрыла глаза. Прошептала:
— Максик… Отвези… меня… в больницу… Плохо так…
Максим опять подхватил Свету на руки, донес ее до ворот. Там, бережно придерживая за талию, поставил на асфальт. Тут же остановил первую встречную машину. И, не торгуясь, повез в больницу. Там же, преодолевая сопротивление вахтера, сестричек, старушек из очереди, доставил ее прямиком в кабинет к дежурному врачу.
Врач вышел минут через двадцать. Покурить. Веселый такой, оптимистичный. Максим бросился к нему:
— Извините, а скажите, пожалуйста, что с ней?
— Да все в порядке. Не волнуйтесь, — сказал врач, увлекая Максима в укромный уголок.
— Ну как это — не волнуйтесь? Человек ни с того ни с сего в обморок упал… А вы говорите, не волнуйтесь?!
— Ничего себе ни с того ни с сего! — в свою очередь, возмутился врач, впрочем, все так же весело. — В ее случае это нормальная реакция.
— В каком случае?! Она болеет, что ли? Чем?
— Вами, молодой человек. Вами. Светлана не больна, она скоро станет мамой. А вы, как я полагаю, — папой. С чем вас и поздравляю.
— И от этого ей так плохо?
— Да, мой милый, — с тем же врачебным цинизмом добавил врач. — В жизни всегда так. Вначале хорошо обоим. А потом плохо только ей.
— Но она же прямо вся позеленела. И это…
— Токсикоз. Это типичный токсикоз. Разве что слишком уж ранний. Очень. Видно, хе-хе, семя больно ядреное попалось! — врач хотел расхохотаться над шуткой, которая, судя по всему, была такой же дежурной, как и он сам, но, увидев состояние Максима, сказал: — Ты, это… Извини. И успокойся. На меня внимания не обращай. Это у нас, у врачей, юмор такой дурной.
* * *
— Получил мой подарок? — спросил Рыч.
— Да, — сказал Баро.
— Понравилось? — Нет.
— А по-моему, симпатичная игрушка… Точнее — игрушки. Три мягких игрушки с пистолетиками. Но ты уж извини. Пистолетики я забрал. Послушай, а почему ты такой немногословный? Расстроился из-за своего золота. Ведь так?
— Да.
— Ай-яй-яй, как я тебе сочувствую… Вот только… Ты ведь мне не посочувствовал, когда вышвырнул меня из дома и с работы?
Тут, конечно, требовался ответ более многослойный, а может, и многоэтажный. Только в присутствии Бейбута Баро не мог нормально разговаривать.
А Рыч продолжал издеваться:
— Нет, все же ты сегодня болезненно немногословный. Я тебя просто не узнаю… Не грозишься бросить трубку… С чего бы это?