- Что - так?
- Что с возу упало…
- То подобрать можно,- подхватил Михеев.
- Подбирай, если знаешь где,- зло и насмешливо глянула ему в глаза Мезенцева.
- А вы знаете?
- А я и не теряла.
«Язычок остер!» - оценил про себя Михеев ее быстрые и находчивые ответы. Заглянув в составленный по допросам список знакомых игуменьи, спросил:
- Кто такой Томилов?
Мезенцева ответила не сразу. Казалось - думает, изучающе вглядываясь в Михеева.
- Нет, не припомню.
- Я напомню. У игуменьи частенько бывал.
- Я не келейница, у дверей ее не сидела. Кто там ходил к ней - где мне всех знать.
«Может, и в самом деле не знает?» - подумал Михеев.
- Не там ищешь, дорогой,- прервала его молчание Мезенцева.- Что ты меня словно по косточкам обсасываешь? Сказала тебе: непричастная я к этому. Верь, не прогадаешь.
- Где же, по-вашему, искать надо?
- У отца Алексея, вот где. А в обители все, что было спрятано, все найдено, не сумлевайся. Отец Алексей в большом доверии у царя был. Подарками царскими хвалился, да не в них дело. Шпага царевича у него.хранилась, точно тебе говорю. Вся золотая, бриллиантами осыпанная. И еще что-то - не то ожерелья, не то корона царицына. Вот где щупать-то надо было. Так и увез с собой все добро - с верных слов говорю тебе, слушай меня… Пока вы там бедных монахинь за иконы какие-то таскали, отец Алексей - иерей хитрый, что и говорить,- благословлял вас за это, что не его, а нас, грешных, тормошите зазря…
- Что ж тогда не сказали властям, вам беспокойства, глядишь, не было бы.
- Не наше это дело. Не спрашивают, так не сплясывай, так у нас говорят.
Отец Алексей. Домашний священник Романовых в Тобольске. Особо близкое к ним лицо. Пожалуй, ему могли доверять больше, чем какой-то незнакомой игуменье… Был смысл прислушаться к словам Мезенцевой.
Саидов, которого Михеев спросил об отце Алексее, тоже слыхал раньше о нем, но к слухам о золотой шпаге и царской короне отнесся с сомнением: обывательской болтовни такого рода по Тобольску все эти годы ходило немало. Тем более что отец Алексей до последних лет жил здесь же, в городе, как говорится, у всех на виду и только лишь года два или три назад выехал в Омск к детям, где и умер.
Однако вечером, докладывая в Свердловск о ходе работы, Михеев счел нужным сообщить об этом Патракову. Тот отнесся к сообщению как будто безразлично, только лишь предложил тут же уточнить «исходные данные» о семье попа.
На другой день Михеев имел возможность допросить Липину: она прибыла с утренним пароходом из Омска.
К сожалению, надежд его Липина не оправдала. Эта ловкая в своем кругу интриганка, наглая и плутоватая, всю жизнь мечтавшая об игуменском клобуке, о власти, получила ее в конце концов тогда, когда власть эта уже была призрачной и ни доходов, ни почестей особых не принесла ей. Еще какое-то время она была игуменьей доживавшего свои дни полуофициального монастыря с двумя-тремя десятками монахинь-полукалек, которым больше некуда было податься.