Хикар и Руфус молча подождали, пока мужчина поставил все в угол. После этого Хикар сказал:
— Я рекомендую тебе основательно подумать. Бездумное поведение часто приводит к мучительной смерти.
— И поскольку ты не римлянин, а грек, — добавил Руфус, — то не пытайся строить из себя Регула наоборот. Вспомни лучше Эфиальта из Фракии.
Хикар заморгал.
— А кто это?
— Я расскажу, когда мы выйдем.
Тюремщик закрыл дверь и задвинул засов. Деметрий раскатал циновку. Потом он сел, отломил кусок хлеба, выпил глоток воды и начал жевать. Он думал о консуле Регуле и фракийце Эфиальте. Первый, будучи военнопленным, дал карфагенянам честное слово, что поговорит в Риме о заключении мира и вернется в плен, но по прибытии в Рим потребовал продолжения войны, а после возвращения в Карфаген бросился на меч. Что такое «Регул наоборот»? А Эфиальт? При Термопилах он провел персов в тыл защитников Спарты под предводительством Леонида. Что хотел сказать ему Руфус? И причем тут жизнь его друзей?
Здесь было над чем поразмыслить, не говоря уже обо всем остальном. Деметрий чувствовал себя юношей из Аттики[21], который попал в лабиринт Минотавра[22] и не до конца убежден в том, что тот действительно существует. Он вздохнул и закрыл глаза. Может быть, так лучше будет думать.
И если он прикоснется к нечистому человеку… то он будет виновен… Тогда он должен за… свой грех, который он совершил, принести господу… овцу или козу в жертву во искупление греха, а священник должен отпустить ему его грех.
Третья книга Моисеева, глава 5
Незадолго до захода солнца писарь сообщил Аферу, что прокуратор примет его к четырем часам на следующее утро. После этого они с Тисхахаром отправились в город, чтобы где-нибудь перекусить.
— Тебе не по вкусу стряпня поваров когорты, господин? — спросил слуга, когда они вышли из крепости.
— Если бы это можно было есть, мы бы довольствовались тем, что нам предложили. Но разве это еда?
Тисхахар рассмеялся.
— Я бы с удовольствием тебе что-нибудь приготовил, но наверху не разрешают разводить огонь.
— Ладно. Мы что-нибудь найдем.
Однако очень скоро Афер понял, что переоценил возможности закусочных Иерусалима. Город кишел местными и паломниками. К ним добавились воины Ирода Антипы и обе когорты из Кесарии, почти полностью переброшенные в Иерусалим. Пивные были переполнены, а на площадях, возле немногочисленных мест для разведения костров, толпились голодные люди. С трудом они нашли два места за столиком, стоявшим перед закусочной, но хозяин недружелюбно предупредил их, что эти места приготовлены для других гостей, которые вот-вот должны подойти.