По мере того как давление шведов на Польшу росло, а помогать Голландии в войне против Франции они не спешили, в Амстердаме и Гааге, опасавшихся, что равновесие сил на Балтике нарушится, мысли потекли уже в одном направлении. При этом с февраля-марта 1707 г. позиции Великобритании и Голландии по отношению к шведской политике экспансии все заметнее расходились. Так, нового польского короля Станислава Лещинского, посаженного на польский престол в Варшаве под нажимом шведов, Лондон без всякого сопротивления признал, голландцы же признать отказались, боясь абсолютного господства Швеции в балтийском регионе. В результате Республика Соединенных Нидерландов осталась единственной великой державой, не желавшей официально признавать изменившийся баланс сил на севере и востоке Европы. Формально голландцы придерживались нейтралитета, но на практике контрабанда вооружений в Россию продолжалась, и никто не препятствовал подданным Республики, в частности офицерам и матросам, поступать на русскую службу.
После поражения Карла XII под Полтавой (1709) соотношение сил опять изменилось. Теперь уже Россия в сотрудничестве с несколькими давними противниками Швеции шла к господству в регионе. На следующий год Карл ввел морскую блокаду захваченных русскими портовых городов в Прибалтике, принадлежавших прежде шведам. Множество голландских торговых судов попало в руки шведских военных моряков или каперов. Понятно, что ни в Гааге, ни в Амстердаме это, мягко говоря, не прибавило шведам популярности. Из-за испорченной в глазах голландцев репутации шведского монарха им стало труднее вести фундаментальную дискуссию о том, так ли уж выгодно для Республики, чтобы на Балтике доминировал русский царь. В Гааге к Карлу XII испытывали глубокую неприязнь — и не только из-за действий шведов на море, но и потому, что считали шведского короля упрямым, слишком воинственным и безрассудным. Некоторые же, в первую очередь в Амстердаме, полагали, что из господства русских в балтийском регионе можно извлечь кое-какие коммерческие выгоды. Но все ли голландские купцы, торговавшие с Россией, разделяли такие взгляды, вызывает сомнения. Торговля шла пока главным образом через Архангельск и именно там позиции голландцев были особенно прочны, поэтому изменение баланса сил на Балтике могло лишь повредить их интересам: было еще далеко не очевидно, займут ли подданные Республики в прибалтийских портах столь же привилегированное положение, как в Архангельске, и не столкнутся ли они в Риге или Ревеле с опасными конкурентами из других стран. По-видимому, расчет делался на то, что перемещение торговли России и Запада с Белого моря на Балтийское будет происходить постепенно. И нельзя сказать, что расчет этот был ошибочным: так, Петербург в качестве торгового порта одержал верх над Архангельском только после окончания Северной войны (1721).