Во второй фазе войны голландцам едва удалось избежать вовлечения их в этот конфликт. С 1714 по 1718 г. Генеральные штаты неоднократно посылали эскадру на Балтику для защиты голландских кораблей от действий шведского военного флота и каперов. Так как Швеция в своем стремлении не допустить иностранные корабли в захваченные русскими бывшие шведские порты не останавливалась ни перед чем, вооруженное столкновение голландцев со шведами на море могло произойти в любой момент. Политические отношения между двумя странами достигли низшей точки в 1717-м, с арестом в Голландии агента шведского короля барона фон Гёртца и с последовавшим за этим запрещением шведами голландскому резиденту Хендрику Рюмпфу появляться при королевском дворе в Стокгольме.
После вступления на британский престол в 1714 г. Георга I, курфюрста Ганноверского, гораздо менее благожелательно стали относиться к Швеции и в Лондоне. Новый монарх пытался как можно больше задействовать военную машину Великобритании для присоединения к Ганноверу принадлежавших шведам герцогств Бремен и Верден, но ему приходилось лавировать, дабы не поссориться с влиятельным в британском парламенте купечеством. Важно было в любом случае не дать конкурентам-голландцам извлечь выгоду из ухудшения отношений между Лондоном и Стокгольмом, а для этого необходимо было, чтобы Великобритания и Голландия проводили в «шведском вопросе» единую линию. Однако уже в 1715 г. надежды на это рухнули. Чрезвычайно сдержанное поведение голландской эскадры в Балтийском море заставило британский флот приспосабливаться к такой тактике голландцев. Британское давление на Гаагу — с целью побудить ее действовать по отношению к шведам более агрессивно — продолжалось и в последующие годы, но успеха не имело. «Высокомочные», как именовали себя Генеральные штаты, с одной стороны, стремились не дать себя вовлечь в вооруженную конфронтацию со Швецией, а с другой, не хотели полного отчуждения от Великобритании. Потому-то голландские власти и арестовали фон Гёртца по просьбе Лондона, пойдя даже на прямое нарушение международных дипломатических обычаев. Решение же штатов провинции Гелдерланд, на территории которой находился арестованный, по собственной инициативе освободить его, еще больше повредило репутации Республики, показав, как глубоки расхождения во взглядах внутри ее правящего класса.
Комфортабельнее всего голландские политики себя чувствовали, занимая официально объявленную еще до поражения шведов под Полтавой позицию нейтралитета и в то же время тайно помогая русским. Конечно, репрессивные меры со стороны шведов не заставили себя ждать — в виде захвата голландских торговых судов, которые перевозили подданных Республики, нанявшихся на службу к русскому царю. Но так как двусмысленная политика Гааги была в Стокгольме давно известна и обе страны и так фактически находились на грани войны, дальнейшего ущерба двусторонним отношениям это уже не нанесло. Тем не менее скандал со взятыми в плен голландцами, направлявшимися на службу в Петербург, наглядно показал всем, кто этого еще не понял, насколько лицемерно ведут себя правящие круги Республики.