Сделав ставку на Россию, голландцы очень многого ожидали от царя-голландофила, но надежды их не оправдались. Петр I не дал себя отвлечь от своей мечты превратить Петербург в процветающий торговый порт — за счет Архангельска. Поначалу, до окончания Северной войны, превосходство оставалось за Архангельском, так что большого ущерба голландские купцы не понесли. Труднее было правящей элите Республики смириться с тем, как мало благодарности проявил русский государь по отношению к голландцам, поддерживавшим его в войне со шведами. И в Гааге, и в Амстердаме рассчитывали на взаимность — в виде привилегий для голландской торговли, на практике все вышло иначе. В принадлежащих русским портах со шкиперами из Голландии обращались крайне грубо, а их грузы расхищали. Голландским купцам иногда даже не давали возможности покинуть Россию, тогда как агенты царя не стеснялись похищать жителей Республики. Не особенно удачный визит Петра в Амстердам в 1717 г. и «дело» Якоба де Би, резидента Генеральных Штатов в Петербурге, год спустя — лишь конечные станции того пути вниз, по которому двигались быстро ухудшавшиеся отношения между двумя странами.
Могли ли руководители Республики извлечь из связей с русскими больше выгод, если бы пошли навстречу политическим чаяниям России во второй фазе Северной войны? Официальное признание «Высокомочными» нового порядка вещей на Балтике, безусловно, побудило бы Петербург благожелательнее относиться к голландской торговле. Такой шаг Генеральных штатов был бы всего-навсего открытой демонстрацией того, о чем и так все знали, — того, что в конфликте на севере и востоке Европы Республика неофициально поддерживала Россию. Проявленная голландцами в этом вопросе осторожность объяснялась не столько симпатиями к Швеции, сколько все тем же желанием как можно меньше идти на риск. Кроме того, в Гааге знали о крайнем ухудшении отношений между Россией и Великобританией, что тоже мешало гаагским политикам открыто встать на сторону русских, хотя это и позволило бы голландцам обойти своих торговых конкурентов-англичан. Наконец, следовало подождать, чем закончится война. Ни в 1712 г., ни в 1717-м никто не мог предвидеть, что по Ништадтскому мирному договору шведам придется уступить царю всю Лифляндию, Эстляндию и Ингрию, а также часть Финляндии.
В отношениях же со Швецией дипломатия Республики не только постоянно опаздывала, но и не готова была ничего предложить. Пока русским приходила помощь из Амстердама, шведы не получали ничего. В диалоге со Стокгольмом позиция Гааги была чрезвычайно далека от реализма. Об этом говорит хотя бы тот факт, что послу Генеральных штатов в Швеции Юббо ван Бюрманиа поручили прежде всего добиться возмещения ущерба за захваченные шведами голландские суда, а в случае успеха предложить шведскому королю союз, но на период уже