— Так-та-ак, — шутливо-зловеще протянул стоявший под козырьком чувак. — Пока мои коллеги в поте лица своего совершают поквартирный обход, самые ценные свидетели разбегаются через окна!
Он нисколько не походил на копа. Ни на лоснящегося мурлом пузатого Вадимыча, ни на хмурых бобиков, которые кучкуются в соседнем квартале перед зданием полиции в сбруе, увешанной стволами и дубинками. Длинный и узкоплечий, прямые светлые патлы торчат в стороны, точно солома из птичьего гнезда, под потешными домиками бровей — небесные глазки в белёсых ресницах, мордаха круглая и розовая, как у поросёнка. Лох, решил Вовка и дёрнулся было удрать, но длинная оглобля взметнулась стремительно, как змея в броске, и плечо мальчишки оказалось в плену чрезвычайно цепких пальцев.
— Да с чего ты взял, что я свидетель? Ничё не видел, ничё не знаю. Пусти-и! — заныл Вовка.
— Не могу. Жаль, что ты так торопишься, но сначала придётся тебе со мной побеседовать.
— Ты что, нарочно тут караулил? Кто-то засёк, что я лазаю через балкон, и меня спалил?
— Нет, это мне просто повезло. — Не выпуская Вовкиного плеча, парень нагнулся, поднял с асфальта бычок и метким щелчком отправил в урну, стоящую у лавки метрах в пяти от подъезда. — А ещё говорят, что курильщики плохие работники. Я так понимаю, что ты — Владимир Смирнов из пятой квартиры? А я старший лейтенант Краюхин, Егор Сергеевич. Оперуполномоченный ОУР третьего отдела полиции. Но тебе как особо ценному свидетелю разрешаю называть меня просто Егором.
— Да чего свидетель-то? Говорю же: ничего не видел! Из-за чего кипеж?
Тут (видимо, от нервов) проснулось некормленное со вчерашнего утра брюхо и поддержало протесты хозяина громким, протяжным завыванием. Вовка смутился, а старший лейтенант внимательно на него посмотрел и сказал без насмешки:
— Из-за чего кипеж, я тебе потом объясню. А пока отведи-ка меня куда-нибудь, где можно спокойно поговорить и поесть. Я тоже сегодня ещё не завтракал.
По случаю дождливого лета местная чебуречная поставила над уличными столиками пару зонтов. Под одним из них Вовка и ждал скрывшегося внутри Егора, уже не помышляя о побеге. Во-первых, всё равно найдут: не бежать же теперь из дома. Во-вторых, интересно, о чём харапай. В-третьих, здешние чебуреки — это вещь! Горячие, румяные, настоящие (не с кошатиной какой, с бараниной), одним ароматом способные свести с ума пацана, шамающего чего попало (и то не каждый день). За полпорции этой вкуснятины Вовка был готов сознаться во всех своих грехах, включая позавчерашнюю кражу шоколадного батончика со стойки у магазинной кассы. А уж в чужих-то — легко!