Егор принёс ему целую порцию. И не приставал с вопросами до тех пор, пока Вовка не умял оба чебурека. Даже уговаривал не спешить, не обжигаться. Проглотив последний кусок, мальчик понял, что его отношение к полиции заметно улучшилось. Во всяком случае, этот конкретный опер ему симпатичен.
Поэтому о событиях минувшей ночи Вовка рассказал без утайки. О том, как прятался от дождя в недостроенной многоэтажке у шоссе, как с наступлением темноты вернулся во двор и ждал, пока разойдутся собачники, чтобы без помех пробраться в своё убежище на балконе, не схлопотав при этом пенделей от мамашиного сожителя. О том, как ему всю ночь не давали уснуть. Сначала — Фитиль с дядигришиной Анькой, которые уселись под зонтом на скамейке у подъезда и трындели, перемежая тихий бубнёж громкими вскриками и хохотом. Потом — живущая на первом этаже Сирена, которая пыталась образумить парочку визгливой руганью из окна, а когда её в ответ обложили, закатила полноценный скандал на весь подъезд — с привлечением Анькиной матери и старосты подъезда Жирины Батоновны (Ирины Антоновны, если по паспорту).
Где-то через полчаса после того, как общественность победила и все разошлись, Вовка начал засыпать, но тут явились дядя Гриша и Коля-Брехун, сосед из дома напротив. Эти разговаривали тихо, но остановились как раз под балконом, поэтому Вовке против воли пришлось подслушивать.
По пятницам дядя Гриша, Матвей Михалыч и Брехун покупали у Вовкиной матери бутылку самогона и квасили в дядигришином гараже, отмечая конец рабочей недели. Одной бутылки им никогда не хватало, всякий раз за добавкой среди ночи высылали гонца, который дубасил в дверь Вовкиной квартиры, поднимая на уши весь подъезд. Материны поползновения продать им с вечера сразу две бутылки понимания у тёплой компашки не встречали: все трое твёрдо верили, что «свою норму знают» и в прошлый раз превысили её по чистой случайности. Наконец мать махнула рукой и уговорила хахаля поменять тихий дверной звонок на громкий — такой, что без проблем разбудит труженицу малого бизнеса, употребившую на сон грядущий собственный товар.
И вот, стоя ночью под балконом, дядя Гриша наставлял отправленного за добавкой Колю по части конспирации: раза три напомнил, что колотить в дверь теперь не нужно, и столько же раз объяснил, что сказать тёте Маше, если та всё-таки услышит гонца и выскочит на площадку требовать мужа. Вовка опасался очередного скандала, но на этот раз обошлось. Минут через пять Брехун вернулся с добычей, успокоил дядю Гришу, сказав, что всё прошло как по маслу, и они ушли.