Джоан не устала ни в первый день, ни во второй, и даже неделя пути ничем не повредила ей — так с чего было падать сейчас, когда под ногами была твердая земля, а вокруг — воздух, который можно было вдыхать, не рискуя вместо кислорода набрать в легкие жгучей, холодной и соленой воды? Джоан вышла на берег, пересекла пляж, усеянный корягами. Поднявшись на верх дюны, проходившей по границе полосы прибоя и высоко вздымавшейся над водой, остановилась и обернулась к морю. Было еще довольно светло, хотя солнце уже клонилось к горизонту за размытыми, как будто слегка замороженными перистыми облаками. Джоан опустилась на песок и стала смотреть на солнце, медленно катившееся к горизонту.
Она не знала, сколько времени просидела так. Солнце вставало за спиной и садилось под ее внимательным сосредоточенным взглядом. И все время, что Джоан смотрела на море, все время, что она слушала шум волн и тихий шелест песка, — все это время ветер, дувший от воды, вырезал в ее душе и сердце большие впадины и впадины поменьше, щели и лакуны, сглаживал углы и обнажал твердые породы, скрывавшиеся под мягким и податливым слоем нестойкого песчаника. Как скульптор, ветер умело работал резцом, проявляя новые черты — и вместо лица девочки, потерявшей весь мир, постепенно проступало лицо человека, которому уже нечего было терять.
И тогда Джоан встала, спустилась с дюны и пошла вдоль моря на юг. Каждое утро солнце освещало ее с левой стороны — и каждый вечер последний луч подсвечивал красным ее правую щеку, но она смотрела только вперед — и шла, шла, шла.
Спустя несколько дней она добралась до первой деревни — небольшого рыбацкого поселения. На берегу играли дети, женщины ждали своих мужей с промысла. При виде Джоан они замолчали и как будто стали чуть ближе друг другу. Джоан скорее сначала почувствовала враждебность, исходящую от них, и только потом действительно заметила, что на берегу много людей.
Людей.
Она замерла в растерянности.
Маленькая девочка, самая маленькая из тех детей, что уже бегал по пляжу вполне самостоятельно, кинулась к ней навстречу. Одна из женщин громко предостерегающе крикнула, но девочка, как и всякий ребенок, выросший рядом с бесконечной природой — не важно, будь то море, горы, лес или степь, — не послушала ее и лишь побежала быстрее, лишая любого из взрослых возможности догнать и перехватить ее.
Неизвестно, за кого девочка приняла Джоан, но, разумеется, добежав и рассмотрев ее поближе, она расстроилась. На большие карие глаза навернулись слезы, и она сказала, невнятно и обиженно: