А я-то думала, что стоит мне поговорить с Дамианом, и всё образуется. И всё будет хорошо…
Дождь льёт, как из ведра, плачет вместе со мной — я даже перестаю его замечать. Я всё вокруг перестаю замечать, тем более на улицах никого и нет. И… В общем, чуть не попадаю под карету. Точнее под копыта её лошадей.
— Сдурела что ли, девчонка! — орёт кучер и стегает воздух рядом со мной плетью.
Я отшатываюсь, всхлипываю и, как бедная родственница, семеню по обочине, мимо…
Проехав вперёд, карета вдруг останавливается. Дверца открывается…
— Виола? Это ты?!
Да, встреть я себя в таком состоянии, тоже бы удивилась и не поверила. И вообще, я никого сейчас не хочу видеть!
Вейл спрыгивает прямо в лужу под колёсами и бежит ко мне.
— Звёзды, Виола! — он срывает с себя плащ и укутывает меня в него всю, с головой — Идём.
— Пусти! Оставь мне я в покое!
— В дождь, голую, на улице? За кого ты меня принимаешь! Идём-идём…
Он очень настойчиво толкает меня к карете, а потом и внутрь. И мы едем куда-то, я рыдаю у Вейла на плече, а он молча, без вопросов, без своих обычных бахвальных шуточек прижимает меня к себе и гладит плечо.
В окно кареты рвётся дождь…
Я слышу его и во сне — как-то мне удаётся задремать. Хотя, что там — после истерики всегда накатывает усталость и хочется спать. Мне снится Дамиан, сидящий на подоконнике у открытого окна. Дождь всюду — здесь, у меня в душе; у Дамиана — я вижу, как на его протянутую ладонь падают капли. Глупое, бесполезное сравнение, но они действительно как слёзы. Мои слёзы, его слёзы…
Почему так? Почему всё не может быть хорошо?
Что мне сделать, чтобы всё исправить?..
Я вздрагиваю и просыпаюсь, только когда Вейл выносит меня из кареты.
— Где мы?
— Тише Виола. Спи.
— Где мы? — настойчивей повторяю я.
— Дома, — успокаивает Вейл. — Спи.
Сил спорить нет. Я устало закрываю глаза и снова проваливаюсь в бесконечный дождь, из которого на этот раз меня вытягивает сладкий аромат корицы.
— Виола, выпей. Ну же.
Я сижу, укутанная в одеяло, на кровати; Вейл склоняется надо мной и протягивает исходящую паром деревянную кружку.
— Пей, это лекарство. Ты заболеешь, если не выпьешь.
Я смотрю на Вейла, на кружку. Вспоминаю, как зельем напоила меня мама, как отравил меня Туан… Да ладно, куда уж хуже? И так состояние такое, что хоть помирай. Даже если это яд — и зачем Вейлу меня убивать? — то мне не страшно. А подчиняюсь я уже и так Туану. Вот будет весело, если Вейл решил напоить меня чем-то похожим! Минус на минус вроде как даёт плюс…
Я пью. А потом оглядываю тонущую в сумраке комнату, особенное внимание уделяю горящему камину. Это спальня. Женская спальня, если трюмо с кучей флакончиков о чём-то говорит. Из неё — стандартно — ведут две дверцы, в купальню и гардеробные. Окно занавешено, но я и так слышу дождь… Приглушённо, сквозь треск пламени в камине. От молока с мёдом мне становится тепло, тепло и уютно…