— Как я уже сказал, — они вышли за порог, и солнце ударило им в глаза. Оба прищурились, сморщив переносицы, — для меня не имеют значения люди. Мне всё равно, как будешь драться ты, лучше или хуже, я не опасаюсь повысить твой уровень и сделаться вторым. Мне важно, как дерусь я сам, и если кто-то начнёт давать мне более дельные советы чем те, к которым пришёл я, то с удовольствием их приму. Если кто-то сможет использовать мои советы лучше, чем я, то я понаблюдаю и постараюсь понять, в чём не смог раскрыться так же полно. Мастерство не статично, консервируя его — теряешь, продвигая и расширяя — совершенствуешь.
— Ты приурочил к бою целую философию… Ты даос[6]?
— Отчасти. Психопрактики хорошо укрепляют и закаляют. Если бы я остановился только на техниках, которые преподавали на Утёсе богов, ты бы не увидел того, что я умею сейчас. Я побывал почти во всех школах, брал там и тут, совмещал, развивал и дополнял, как считал нужным. Можно сказать, что у меня уже собственная школа.
— И ты ищешь в неё учеников? — хмыкнул Сандо.
— Ни в коем случае, — улыбнулся Николас, не выдержав и пристроив ладонь козырьком, пока они с собеседником не двигались дальше, — у истинного учителя должен быть один ученик — приемник, а мне пока рано уходить на покой, от практики к теории. Мне ещё предстоит много дел, — разумеется, не собираясь озвучивать их содержание, Николас попрощался и пошагал к конюшням, чтобы прокатиться. Верховая езда тоже немало способствовала сноровке и умению владеть ситуацией.
Сандо вошёл во дворец синеозёрных, мечтая вымыться после усталости, напряжения и жары. По пути к их с Джином комнате образовалась Николь. Специально она на этот раз так выстроила свой маршрут или нет, угадать уже было невозможно. Она была непоседлива, поэтому вполне могла успеть обежать все этажи в два-три круга, без каких-либо задних мыслей столкнувшись со всеми обитателями. Но в поисках ли вожделенной мишени для своих противоречивых страстей или просто так? Вопрос оставался открытым.
— Тебя опять отлупил Николас? — самодовольно скрестила она руки на груди, которой почти не виднелось. Сандо проследил за её глазами и почувствовал небольшую боль в районе нижней губы. Он и не чувствовал, что она разбита! Видимо, досталось в одном из размахов. Высунув кончик языка, и приложив его к ссадине, Сандо сдвинул брови, не собираясь отвечать. — Взялся за старое? Играть в молчанку? — Наёмник обошёл её, двигаясь дальше. Не обращать внимания, ни малейшего! Ему ни к чему эта заноза, пусть перебесится без его участия. — Если ты боишься брата, — заставила она его притормозить продолжением односторонней беседы, — то он завтра уезжает. Может, это пробудит в тебе немного мужской смелости?