В общем хоре звучали и другие голоса. «Как можно помириться с царем без ведома султана? — предостерегал Бахадыра Герая один из его советников, — Ведь заключить мир и принять дары означает, что вы уже не сможете выступить на русских, но если вас на них пошлет падишах, то как вы откажете ему? А может статься, падишах узнает, что вы примирились без его ведома, и тут же снимет вас, прислав другого хана, да еще и обвинит в том, что, мол, царь взял Азак по сговору с вами! Я говорю истинную правду, не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы прочнее утвердились на троне. Вспомните, как Инает Герай ослушался султана и поступал по своей воле — и что с ним случилось…».[444]Упоминание о несчастном Инаете придавало этим доводам особую весомость, ибо в точности о том же говорил и сам падишах, провожая Бахадыра Герая в Крым: «Вот, Инает Герай понес наказание за свое изменничество, — и ты берегись: не смей ни одну точку сдвинуться с компасного круга послушания!».[445]
Итак, отставить поход на Азак было невозможно, а идти с луками против пушек было немыслимо; такой выбор мог бы поставить в тупик любого стратега. Утешало одно: хан убедился, что взятие Азака — не начало царского наступления на Крым, а лишь дерзкая выходка казаков, и стало быть, угроза стране не столь велика, как казалось поначалу. Взвесив все доводы, Бахадыр Герай принял компромиссное решение: согласиться на мир с Москвой и вытребовать от нее за это увеличения выплат, а с Азаком разобраться самостоятельно, причем начать не с войны, а с переговоров, — ибо чем дольше они затянутся, тем дольше хан сможет откладывать поход (а там, возможно, османы и сами найдут время вызволить из чужих рук собственное владение).
Весной 1638 года Бахадыр Герай послал к донцам своих послов. Казаки заманивали их в город, но те благоразумно предпочли беседовать издали. Хан, — сказали бахчисарайские посланцы, — предлагает вам покинуть Азак и освободить его. Разумеется, иного ответа, кроме отказа, ожидать было невозможно: «Раньше, — передали донцы, — наши товарищи искали себе пристанища в камышах: под каждой камышиной жило по казаку. Но теперь Бог дал нам такой город каменный, с палатами, с чердаками — а вы нам велите его покинуть. Теперь мы, напротив, хотим прибавить себе и Темрюк, и Керчь, а даст Бог — то и Кефе… Мы не только город хану не отдадим, но и камня из городской стены!». На этом переговоры закончились, и послы неспешно направились в обратный путь.[446]
Узнав, что крымский правитель до сих пор медлит с выступлением под Азак, Мурад IV пригрозил Бахадыру Гераю отставкой.