— Красота, какая красота! — не уставала повторять Оксана Алексеевна.
Бибигуль тоже глядела во все глаза. Одной рукой она держалась за спинку переднего сиденья, другой обнимала Султана.
Мансур Мардонов сидел рядом с шофером, молодым и безусым, но с двумя боевыми медалями на груди, пареньком, и то и дело просил его не гнать так быстро.
— Не гони, — говорил шоферу и Николай Леонович Гуреевич, бывший комиссар партизанского отряда «Знамя дружбы», друг и сподвижник Давлята Сафоева.
Шофер сбавлял скорость, однако через некоторое время забывался и вновь нажимал на газ.
Гуреевич положил ему руку на плечо:
— Умерь пыл.
Он-то знал, что не только красота волнует дорогих гостей, которых встретил на вокзале в Лунинце и везет по местам боевой славы в бывшее село, а теперь поселок городского типа, районный центр Березовичи, где предстояло торжественное открытие монумента в честь павших героев.
— По этим местам, — говорил Гуреевич, — мы ходили с Давлятом Сафоевым. Исходили от Кобрина почти до Калинович вдоль и поперек. И не один раз.
— Бедный сыночек, сколько ему пришлось испытать! — вздохнула Бибигуль.
— Его все любили и уважали, — сказал Гуреевич. — Полешане чтут его память, как собственного сына. Вы в этом убедитесь.
Да, они убедились. Они приехали в Березовичи после полудня. Уже на окраине, у въезда в поселок, их встретила толпа. Пионеры вручали охапки цветов. Кто-то пожимал руки, кто-то обнимал, целовал. Глубокий старец поднес на ослепительно белом, расшитом красным шелком рушнике хлеб-соль.
— Дзед Юзеф, — представил его Гуреевич, — дедушка нашей Августины, сам боевой партизан.
Оксана Алексеевна отломила кусочек хлеба, макнула в соль и съела, взяла поднос с рушником, взглядом призвала угощаться Бибигуль, Мансура Мардонова и Султана.
Потом к ним подошел высокий, худощавый мужчина с седой, ежиком подстриженной головой и представился:
— Михайлов Василий Константинович.
Бибигуль и Оксана Алексеевна сердечно благодарили его за внука, и он краснел и смущенно улыбался, пытаясь скрыть свое волнение.
Он открыл памятник и произнес взволнованную речь, несколько раз помянув Давлята и дважды Наталью, и когда сняли белое покрывало, взору всех предстала устремленная ввысь стрела из серого мрамора, увенчанная алой пятиконечной звездой. На сером же мраморном постаменте с четырех сторон сверкали золотом имена павших героев, и первым было имя старшего лейтенанта Давлята Сафоева.
На площади воцарилась глубокая тишина. Потом школьный оркестр заиграл скорбную траурную мелодию. Встали в почетном карауле Оксана Алексеевна, Бибигуль, Мардонов, Михайлов, Султан и Гуреевич. Их сменили другие, во главе с дзедом Юзефом, за которым стояли в суровом молчании Августина, Тарас… Несли почетный караул и однокашники Султана, юные суворовцы, будущие командиры.