— Милорд, — произнёс я, глядя ему в глаза. Пламя выхлестнулось на волю и двумя плетьми обожгло моё Кружево, а его рука звонко, с размаху, ударила меня по лицу. Я не шелохнулся.
На нас смотрели абсолютно все в этом зале. Те, кому не удалось оказаться так близко, чтобы лицезреть нас в Сумраке, использовали, судя по звучанию внешних гармоник, все вэйские возможности насладиться действом в Мерцании.
— Беседы с вами, вэй’Ченселин, — я слышал чеканную медь и едкую ярость пламени, — увы, не входят с сего момента в ряд занятий, мне интересных. Что же до занимающих вас тонких различий в знаках почтения, осмелюсь заметить, достойный вэй’Брэйвин прав как никогда. Ваш талант ловить оттенки нот на лету и петь в направлении ветра воистину неподражаем. Вынужден вас покинуть, мой хрупкий опыт Луча неотложно призывает меня в Поле Джалайна.
Он круто развернулся на каблуках, хлестнув меня взлетевшим крылом парадного чёрного с золотом плаща, и нырнул прямо отсюда, демонстрируя полное пренебрежение к этикету: уйти так из дворца, да ещё в присутствии многих не-Вэй Вершины, было откровенной грубостью.
Но его-то никто бы не обвинил в незнании правил. Поскольку приём был формально моим, то и эта пощёчина предназначалась лишь мне одному. И это было кристально ясно как Вэй, так и неслышащим.
Дальше всё шло скучно и просто. Верховный, озарив зал тёплым фейерверком смеха, приятных слов и улыбок, исчез столь тихо, что я не успел заметить, нырнул ли он тоже, вежливо отступив за одну из колонн, или попросту скрылся по примеру короля за зеркальной панелью. Ко мне он больше не подходил, но пару раз я поймал в его речах своё имя: он говорил о восхитительной силе и чистоте мелодий, присущих юности, о таланте. И насколько я понял, обращался к собеседникам не из Звезды, а с Вершины.
Что само по себе, даже и без выходки Каэрина, было весьма красноречиво.
К Каэрину я отправился спустя пару дней непрестанного сканирования самых тонких и глубоких оттенков мелодий, окружавших меня. После двух суток без сна, еды и хотя бы подобия отдыха оно измотало меня так, что я бросил это занятие и сбежал, рассудив, что если за мною и следят, то методом слишком изощрённым, чтобы я в таком выжатом состоянии мог это уловить. А дольше тянуть с визитом было нельзя, поскольку мне вот-вот предстояло направиться в своё собственное Поле, в край Таднир, откуда в ближайшие лет пять вряд ли вырвешься. И уж если заботиться о неслышности, то куда проще уйти в тень сейчас, чем когда моё кружево будет прочно встроено в Поле и переплетено с узорами всех прочих таднирских Магистров.