— А другие так же думают? — спросила Надежда Михайловна. — Вот ты, Боря? Не будешь вертеться, о постороннем разговаривать, записочками перекидываться?
Боря встал, как на уроке:
— Трудно, Надежда Михайловна. Но буду стараться. Пусть ребята меня одергивают. Или кулак под столом показывают. Я пойму.
— Спасибо, что не солгал. Откровенно лучше.
В комнате установилась тишина. Все примолкли, пригорюнились. Как же, слово давали расстаться с самым интересным на уроке: перекинуться запиской с товарищем, пошептаться с соседом. Разве утерпишь?
Надежда Михайловна и сама понимала, что слишком многого она хотела от ребят. Не переборщить бы. Поэтому она даже обрадовалась, когда Тамара, потрогав лежавшие на столе письма, спросила:
— А можно мы их почитаем? Или вы нам почитайте.
И опять все сидели тихо, не вертелись, не переговаривались. Надежда Михайловна читала письма отца, старого заслуженного учителя, именем которого названа теперь одна из улиц города, та, на которой она живет.
«8 сентября 1939 года.
Я часто думаю, каково призвание педагога? И отвечаю сам себе: он строитель. Мы ведем строительство в душах людей. Возводим такие крепости, как честь, благородство, любовь к труду, понимание долга перед Родиной. Каждый день мы отдаем своим ученикам — будущим строителям нового мира — часть своих знаний, здоровья, нервов. И парадокс: чем больше отдаешь, тем сам становишься богаче. Я говорю о душевном богатстве».
— А это письмо уже с фронта, — взяла Надежда Михайловна новый конверт. — Фашисты приближались тогда к Москве.
«21 сентября 1941 года.
Мне самому было трудно представить себя не у классной доски, а в окопе за пулеметом. И вот два месяца без крыши над головой. В дыму, в песке, в пожарищах. Мы цепляемся за свою землю изо всех сил. Иной раз кажется: все, не выстоять. Но кончается бомбежка, и мы опять ведем бой.
За меня не беспокойтесь. Как учил других, так и сам буду жить. Даже в этих неимоверно трудных условиях стремиться только к победе. Ни семьи, ни друзей не подведу».
— Это письмо к Екатерине Павловне Катюшкиной. Его бывшей ученице, — пояснила Надежда Михайловна. — Теперь она доктор медицинских наук, профессор.
«27 октября 1941 года.
Вы вправе у нас спросить: Как вы там? Храбры ли? Мужественны ли? Почему враг все ползет и ползет на нашу землю? А я задаю себе вопрос: что такое храбрость? Это, наверное, наивысшая ответственность перед Родиной, перед семьей, перед товарищами. Умение заставить себя не думать об опасности. Я встретился тут с очень смелым человеком. Мы с ним и днем и ночью в одном окопе. Холод, песок. И огонь. Куда ни сунься — огонь. Вчера он гранатой подбил фашистский танк. Я спросил: страшно было? Он ответил: «Страшно сейчас, когда подумаю, как я полз к нему под огнем». И добавил: «Надо будет, опять поползу».