Попытка Пастернака, решившего, что их разъединили случайно, дозвониться до диктатора кончилась ничем: ему сообщили, что товарищ Сталин занят. Но зато в ответ на вопрос, можно ли о разговоре рассказывать или же следует молчать, дали понять: никаких секретов из этого делать не надо.
И, по свидетельству Зинаиды Пастернак (если и преувеличенному, то ненамного), вскоре о сенсационном диалоге вождя и поэта знала “буквально вся Москва”, а отношение к Пастернаку литературного начальства, до того настороженное – его именовали “неродственным нам мастером”, – резко изменилось к лучшему.
* * *
Это стало особенно заметно на прошедшем в Москве вскоре, в августе – сентябре того же 1934 года, учредительном съезде Союза писателей СССР. Идея создания подобной организации принадлежала Сталину, ничего подобного до тех пор нигде никогда не существовало.
Диктатор полагал своей задачей взращивать культуру, которая полностью была бы подчинена государству и поддерживала его политическую линию, какой бы та в данный момент ни была. Для того чтобы такая лояльная культура эффективно функционировала и не выходила из-под контроля, требовалось создать соответствующие организационные рамки. Союз писателей, с его идеологически жесткими критериями членства и щедрыми – по советским понятиям – нормами распределения жизненных благ, был хитроумной культурной мышеловкой с привлекательным куском сыра в качестве приманки.
Эта мышеловка сталинской конструкции оказалась столь прочной, что впоследствии была использована как модель для схожей организационной интеграции композиторов, художников и кинематографистов. Все эти “творческие” союзы в своей первоначальной, задуманной еще Сталиным форме просуществовали аж до 1991 года и четверть века спустя все еще вызывают у многих бывших их членов ностальгические воспоминания о запахе и вкусе советского сыра.
Но в 1934 году объединение всех – или по крайней мере большинства – дееспособных авторов под государственной эгидой было еще делом новым. Страсти кипели неслыханные. Сам Сталин на съезде не появился, но держал события под неусыпным надзором, получая ежедневные донесения от доверенных партийных бонз. Из-за кулис он, как показывают опубликованные документы, распоряжался о каждой мелочи. Задуманный им грандиозный спектакль, широко освещавшийся в печати, должен был пройти без сучка и без задоринки.
После диалога с вождем Пастернак – неожиданно для себя и других – оказался в обойме наиболее приметных фигур исторического съезда. Согласно воспоминаниям тогдашнего конфидента диктатора, литературного чиновника Ивана Гронского, “Сталин даже подумывал о Пастернаке как руководителе Союза писателей, но все же пришлось ему утвердить председателем Горького”