Пастернака столь быстрый и благосклонный отклик диктатора на его петицию укреплял в убеждении, что между ним и Сталиным существует некая мистическая “таинственная связь”, “на воздушных путях двух голосов перекличка”, по выражению Ахматовой.
Тем большей неожиданностью должна была стать для него появившаяся 5 декабря в “Правде” редакционная статья под заголовком “Владимир Маяковский”, в которой до сведения читателей доводился свежеиспеченный афоризм вождя о том, что именно Маяковский “был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей эпохи”.
* * *
Пастернака и Маяковского связывали сложнейшие, запутанные отношения, углубляться в которые здесь нет возможности. Их можно было бы охарактеризовать одним словом, недавно вошедшим в моду во всем мире, – “броманс” (заимствование из английского). Словом этим обозначают взаимное асексуальное влечение-любовь двух мужчин.
При этом Пастернак, будучи старше Маяковского, любил его как младший партнер: находился под его влиянием (и как человек, и как поэт), порывал с ним, возвращался и опять уходил, писал о нем разное в разные периоды, но продолжал напряженно размышлять о Маяковском до конца своей жизни.
О чувствах Маяковского к Пастернаку красноречиво свидетельствует его знаменитый инскрипт на поэме “Хорошо”: “С дружбой, нежностью, любовью, уважением, товариществом, привычкой, сочувствием, восхищением и пр. и пр. и пр.”.
Илья Эренбург вспоминал: “Шутя, мы говорили, что у Маяковского второй, запасной голос для женщин. И вот этим вторым голосом, необычно мягким, ласковым, при мне он разговаривал только с одним мужчиной – с Пастернаком”[91]
Для нас особенно важен один аспект взаимоотношений этих двух великих стихотворцев: их соперничество за место первого поэта эпохи. В том, что такое соперничество имело место, сомневаться не приходится. Другое дело, что Маяковский свое стремление быть поэтическим “агитатором, горланом-главарем” артикулировал постоянно, громогласно и без всякого стеснения, в то время как Пастернак об этом предпочитал говорить обиняками, а то и вовсе отрицал подобное стремление: “Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь”. Но Пастернак тут, как и во многом другом, лукавил.
По мере удаления от времени двадцатых – тридцатых годов ХХ века многие детали реального литературного ландшафта той непростой эпохи размываются и исчезают. Современному любителю поэзии может показаться странным, что для тогдашних критиков соревнование Маяковского и Пастернака было очевидным. Они описывали это соревнование как некую гонку, в которой выходит вперед то один, то другой. А некоторые весьма влиятельные комментаторы (к примеру, тот же Бухарин) даже уверенно ставили на Пастернака.